"Константин Столяров. Однажды в России " - читать интересную книгу автора

помощью расчески укладывал свой набриолиненные волосы таким замысловатым
образом, что розоватая плешь почти не бросалась в глаза. Боголепов с
достоинством называл себя небезызвестным к научных кругах специалистом по
теории денежного обращения и кредита при социализме, не скупился на расходы,
приносил цветы, вино, коробки конфет и почтительно целовал руки Натальи
Николаевны, отчего та покрывалась красноармейским румянцем и лезла из кожи
вон, чтобы угодить доценту, который постоянно подчеркивал, что мечтает обрести
счастье в упоительном брачном союзе. А Сергей, по малолетству не понимавший
очень простых вещей, люто возненавидел Боголепова и, стоило тому появиться на
пороге, тотчас под любым предлогом куда-нибудь исчезал.
Жил Сергей в громадном, имевшем два фасада доме, один выходил на улицу
Рубинштейна, а другой - на набережную Фонтанки. Некогда этот доходный, славный
своим комфортом дом принадлежал графине Толстой, сдававшей квартиры внаем
людям с незапятнанной репутацией, но за полвека от былой его славы осталось
лишь название - "толстовский". Зато на чердаках и в подвалах сохранились и
даже приумножились разные закоулки и тупики, издавна облюбованные дворовыми
подростками для всяческих забав. Вот туда и приноровился ходить Сергей,
понадеявшийся найти общий язык с ребятами, которых прежде сторонился. Эта
попытка, однако, принесла ему только добавочные огорчения.
Верховодил двором толстый, неопрятный подонок па прозвищу Сало, существо,
как выяснилось, злобное и коварное. Чтобы день-деньской без хлопот стучать
костяшками домино, Сало обложил дворовых подростков данью - как он выражался,
по трехе с рыла. Аккуратным плательщикам гарантировалось покровительство,
непокорным - побои. Сам Сало редко занимался рукоприкладством, предпочитая
более изощренный способ возмездия - строптивцев наказывали их же ровесники,
подвластные его воле.
Раньше с Сергея не требовали денег: не чуждый осторожности, Сало,
по-видимому, остерегался преследовать детей влиятельных родителей, а две
новенькие - черная служебная и белая собственная - "волги"
Холмогорова-старшего говорили сами за себя. Но вскоре, после того как
осиротевший Сергей оказался беззащитен, к нему подкатили посланцы от Сала и
затребовали дань. Сергей отказался платить и для начала получил пару оплеух.
Затем три дня его не трогали, а на четвертый подкараулили во дворе и силой
усадили на скамейку. Час был поздний, никто не мешал, и подручные Сала не
спеша расправились с Сергеем: двое заломили ему руки за спину, а третий
наотмашь бил по лицу и громко считал удары, ибо жертва была приговорена к
тридцати "горячим". При первых ударах Сергей зажмурился и стиснул зубы, чтобы
не закричать, а потом почти что отключился - голова дергалась, гудела и
раскалывалась от боли, в глазах стоял красноватый туман, а из разбитого носа
сочилась кровь, затруднявшая дыхание.
Вывел его из отключки чей-то спокойный голос: "За что тебя били? Не
стесняйся, говори правду". Сергей приоткрыл заплывшие глаза и увидел над собой
высокого мужчину, который теребил его за плечо. Во рту было полно крови, и
Сергей сплюнул на землю. "Сволочи! - прошептал он разбитыми губами. - Сволочи
проклятые!" - "Положим, это я и без тебя знаю, - сказал мужчина. - Еще бы,
трое на одного. Что ты им сделал?" - "Ничего", - пробурчал Сергей. "Просто так
не бьют, - резонно возразил мужчина. - Ну, признавайся". - "Из-за денег". -
"Ты что, брал у них в долг и не отдал?" - "Нет, они здесь, во дворе, собирают
со всех дань одному жирному трутню, которого сами боятся как огня", - ответил
Сергей. "О, новое проявление диктатуры пролетариата! - насмешливо присвистнул