"Брем Стокер. Скорбь сатаны (Ад для Джеффри Темпеста) [F]" - читать интересную книгу автора

уверен, что вы нисколько не жалеете ни ребенка, которого переехали, ни его
мать, которая внезапно умерла от разрыва сердца. Не говорите мне, что вы
жалеете их, так как я знаю что нет!
- Как можно жалеть людей, которых не знаешь?.. - начал я.
- Совершенно верно! Возможно ли это? Как можно чувствовать, когда
самому так хорошо и весело живется, чтобы иметь какое-нибудь чувство,
кроме материального довольства? Итак, мой милый Джеффри, вы должны быть
довольны своей книгой, как отражением вашего прошлого, когда вы переживали
хрупкий или чувствительный период. Теперь вы заключены в толстый золотой
покров, который защищает вас от влияний, могущих заставить вас скорбеть и
содрогаться, может быть, кричать от негодования и в припадке неистовых
мучений простирать руки и хватать, совершенно бессознательно, крылатое
существо, называемое славой!
- Вам бы следовало быть оратором, - сказал я, вставая и принимаясь в
раздражении шагать взад и вперед по комнате, - но для меня ваши слова
неутешительны, и я не думаю, чтоб они были правдивы. Слава приобретается
достаточно легко.
- Простите, если я упрям, - сказал Лючио с жестом испрашивающим
прощения, - известность легко приобретается, очень легко. Несколько
критиков, пообедавших с вами и нагрузившихся вином, дадут вам известность.
Но слава есть голос всей цивилизованной публики на свете.
- Публика! - повторил я презрительно. - Публика интересуется только
пустяками.
- В таком случае досадно, что вы обращаетесь к ней, - сказал он с
улыбкой. - Если вы так пренебрегаете публикой, зачем же тогда делиться с
ней своими мыслями? Она недостойна такой редкой милости! Довольно,
Темпест, не брюзжите, подобно неудачным авторам, которые защищаются, ругая
публику. Публика - лучший друг автора и его вернейший критик. Если вы
предпочитаете презирать ее вместе с мелкими торгашами литературы,
составляющими общество взаимного восхищения, я скажу вам, что делать:
напечатайте ровно двадцать экземпляров вашей книги и представьте их
критикам, и когда они распишут о вас (что они сделают, так как я
позабочусь об этом), то пусть ваш издатель опубликует, что "первое и
второе большое издание" нового романа Джеффри Темпеста раскуплено, сто
тысяч экземпляров проданы в одну неделю! Если это не подействует на
публику, я буду очень удивлен!
Я замялся; постепенно мое настроение улучшалось.
- Это будет план действия, принятый многими современными писателями,
- сказал я, - но я так не хочу: я хочу достичь славы законным путем, если
могу.
- Вы не можете, - заявил Лючио. - Это немыслимо! Вы слишком богаты,
что само по себе незаконно в литературе, которой свойственна бедность.
Борьба не может быть равна в таких обстоятельствах. Факт, что вы
миллионер, перевесит баланс в вашу пользу, но время и свет не могут
устоять против денег. Если б я, например, сделался автором, я бы,
вероятно, мог с моим богатством и влиянием сжечь лавры всех других.
Предположим, что безнадежно больной человек является с книгой в одно время
с вами - едва ли он будет иметь шанс против нас. Он не в состоянии так
расточительно себя рекламировать, как вы; также он не может угощать
обедами критиков, как вы. И если у него больше дарования, чем у вас, а вы