"Илья Стогов. Мертвые могут танцевать: Путеводитель на конец света" - читать интересную книгу автора

За несколько тысячелетий людей здесь нахоронили столько, что двадцать
миллионов живых каирцев смотрятся забавным исключением.
На горизонте ослепительно белые холмы. На холмах - турецкая Цитадель.
До самых холмов - бесконечные могилы, мавзолеи, мечети, склепы и минареты.
Груды мусора, битого кирпича, песка и фекалий высотой с пятиэтажный дом.
Из-под пустых бутылок и мятых газет торчат цементные надгробия.
На кладбищах, прямо в склепах, живет довольно много народу. Город
мертвых в Каире - один из самых населенных кварталов. Бродят мужчины в
мусульманских балахонах, похожих на женские платья. Смеются голые дети. В
ушах у девочек - золотые сережки. Кое-где из жилищ слышится музычка.
Далеко-далеко сигналят машины. Они всегда здесь сигналят.
Живя в Каире, я ходил гулять по кладбищам ежедневно. Как-то решил
срезать угол, свернул с тропинки, сделал всего несколько шагов и был
атакован стаей собак. А может, отожравшихся на мертвечине шакалов. Они
бросились на меня без предупреждения и предварительного гавканья: молча и
сразу.
У той псины, которую я успел пнуть, был розовый отвисший живот, весь в
кожаных складках. Я взмахнул крыльями и взлетел на вершину пятиметрового
минаретика. Правда, по дороге содрал себе ноготь на большом пальце правой
руки. Он до сих пор растет у меня немного кривой. Я цеплялся за древние,
крошащиеся кирпичи, подтягивался все выше и орал на всех худо-бедно
известных языках. Добрые аборигены отогнали собак, помогли мне спуститься, а
потом долго смеялись, хлопали по спине и благодарили за доставленное
развлечение.
В другой раз в самом дальнем углу города мертвых я забрел в огромную и
совершенно пустую мечеть. Потолок ее сгнил. Стены были покрыты гарью. Обувь
у входа забирал уродливый чернокожий карлик. Каменный пол был вытоптан до
зеркального блеска.
Справа от михраба я разглядел дверной проем. За ним начинались
спиральные ступени на минарет. Я долго лез по этим ступеням. Окон в минарете
не было, на лестнице было абсолютно темно. Я руками нащупывал следующую
ступеньку и боялся думать, как потом стану слезать вниз. Зато с вершины
минарета открывался роскошный вид на Каир. Город тысячи и одной ночи в году.
Сверху я долго смотрел на бесконечное, от горизонта до горизонта
кладбище. Я хотел жить, а вместо этого каждое мгновение умирал, и если
что-то не предпринять прямо сейчас, то скоро я, наверное, умру насовсем.
Черт возьми! Мы рождаемся, чуть-чуть взрослеем, учимся без почтения
относиться к родителям, влюбляемся в музыку каких-нибудь мазефакеров, типа
U2, потом влюбляемся в девчонку (такую же прыщавую, как мы сами) и верим,
что так будет вечно... Потом любимая песня, под которую ты танцевал с тощими
одноклассницами, превращается в омерзительное ретро. И одеколон One Man
Show, который казался тебе лучшим запахом во вселенной, начинает вызывать
лишь тошноту. И ты с ужасом ощущаешь, что родители, с которыми ты насмерть
боролся в детстве, скоро умрут, а твои собственные дети в разговоре с тобой
начинают презрительно кривить губы... как-то уж больно знакомым образом они
их кривят... кого это они тебе напоминают, а?.. И все это значит лишь одно:
скоро ты станешь надгробием и чужие люди станут равнодушно читать буквы с
этого надгробия...

5