"Илья Стогов. Мертвые могут танцевать: Путеводитель на конец света" - читать интересную книгу авторана пристани возле площади Тахрир арабскую пирогу и устроить себе маленький
одноместный круиз. Причем за деньги, за которые в Петербурге любому водителю было бы влом довезти меня даже от дома до метро. Пирога принадлежала двум заспанным флибустьерам. Они только что проснулись и носом чуяли: я несу им наживу. - Мистер! Мистер! Хотите почувствовать себя фараоном? - Нет. Фараоном не хочу. - Мистер! Фараоном... Почувствовать... (Черт! Они совсем не понимают по-английски!) - Я хочу доехать до района Фустат. Вы знаете, где это? Фустат! Понимаете? - Фустат? О, Фустат! Сюда! Сюда! Сейчас вы почувствуете себя фараоном! Над Каиром лежал утренний туман. Берегов было не рассмотреть. Мы договорились, куда именно парни меня довезут, и я отдал им деньги. Сразу после этого флибустьеры забыли о том, что собирались ехать в Фустат, зарулили в грязную нильскую протоку и долго писали с борта в воду. - Хотите курнуть, мистер? Отличный хэш. Они произносили это слово как "аш". - Не хочу. - Зря. Помогает проснуться. Было очень тихо. Даже Нил почти не журчал. Потом мы наконец поехали. Пирога разогналась довольно прилично. В лицо бил холодный ветер. Еще дома, в Петербурге, я застудил себе коренной зуб, и он до сих пор побаливал. Я болеть сильнее. Я взял у лодочников одеяло и укутался в него по самый нос. Одеяло жутко пахло грязными телами и еще более грязными носками писающих в воды Нила и курящих черт знает что каирских флибустьеров. 2 До Каира я добирался с пересадкой в Германии. В транзитном аэропорту во Франкфурте я просидел больше четырех часов. Просто рассматривал громадное, размером со стену, тонированное стекло. Скоро объявят посадку в самолет. Лайнер разгонится и взлетит. Я немного попереживаю из-за того, как там по прилете все выйдет с отелем, и еще подумаю о том, как не хочется возвращаться в серый зимний Петербург... а возвращаться и не придется. Какова ты на вкус, моя собственная смерть? Скажем, я сижу у иллюминатора. Снаружи виден кусочек "боинговского" крыла. Словно в замедленной съемке крыло трескается, крошится под жутким давлением встречного воздуха, разделяется на множество мелких зазубренных осколков. Один пробивает обшивку самолета и сносит мне полчерепа. Из всего самолета я погибаю первым, а остальные спустя минуту. Или так: Мы летим уже третий час. Двигатели гудят ровно... а потом что-то кашляет первый раз. Скоро гул исчезает совсем. Самолет словно налетает на невидимую стену и заваливается носом вперед. В иллюминаторе внизу мелькает |
|
|