"Илья Стогоff. Таблоид: Учебник желтой журналистики" - читать интересную книгу авторажизнь. Решил, что лучше оставаться одному.
Так что жизнь почти не изменилась. У меня даже имя осталось прежнее. Обычно, когда человек становится монахом, он получает другое, монашеское, имя. А я не хотел, чтобы в паспорте у меня значилось "Владимир Саввич", а люди звали бы меня... "владыко Пантелеймон"... или, скажем, "Амникодист". Меня постригали в монахи в Троице-Сергиевой лавре. По традиции этой лавры, заранее были написаны три записки с разными именами: "Никон" (имя, предложенное настоятелем лавры), "Константин" (имя, предложенное патриархатом) и "Владимир" (имя, которое я предложил сам). Постригавший меня ленинградский митрополит Никодим вытащил одну записку и громко прочел: "Брат наш... Владимир". Я почувствовал, что по лицу у меня расползается улыбка. - Правда ли, что у православных монахов какое-то особенно строгое постное меню? - Не люблю, когда мне задают такие вопросы. Я ведь не спортсмен, не музыкант, чтобы кого-то интересовали подробности моей личной жизни. - И все-таки? - Хорошо. Я отвечу. Есть я стараюсь поменьше. Образ жизни у меня сидячий. Калорий расходуется мало, а толстеть не хочется. С утра - очень легкий завтрак. Салат или каша. Вечером я почти никогда не ем. Разве что немного орехов. Просто чтобы не принимать лекарства на голодный желудок. Когда несу послушание в монастыре, то там пост, конечно, строже. Недавно жил при Псково-Печерском монастыре. Решил себя испытать и десять Чувствовал себя превосходно! Восстановил свой нормальный вес: 75 килограммов. Ровно столько я весил в пятьдесят лет. Нормализовалось давление. Организм так очистился, что в комнату вносили гвоздики, и я чувствовал их запах. А ведь считается, что гвоздики не пахнут. Сейчас времени заниматься собой нет. Ничего этого я, конечно, не чувствую. А вообще, вы поймите: я никогда не был приходским священником. Или монахом, служащим в монастыре. Я очень рано попал в особую рабочую струю и начал много работать за границей. Выполнял задания, наполовину церковные... а наполовину... скажем так, - дипломатические. - Вы помните свою самую первую поездку? - Прекрасно помню. При Хрущеве границы СССР немного приоткрылись. В 1961-м за рубеж отправилась первая большая делегация Русской Православной Церкви. Сложилось так, что в эту делегацию попал и я. Мы ехали в Нью-Дели, на конференцию Всемирного Совета Церквей. Есть такая организация. Ответственность - жуткая! Все понимали: случись что, и это моментально отразится на отношении советского правительства к Церкви. А с другой стороны, мы разговаривали с людьми, видели, что им безумно интересно, но на самом деле люди уверены, что все приехавшие священники - агенты КГБ. Приходилось доказывать, что мы представляем не Кремль, а именно Церковь. |
|
|