"Илья Стогоff. Десять пальцев" - читать интересную книгу автора

мудрого еврейского царя Соломона. Тогда бы поколение знало, что нет и не
может быть ничего нового под солнцем.
Восемьсот лет назад в южной Франции уже произошла одна из первых
европейских сексуальных революций. Сексуальная революция сопровождалась
революцией психоделической. Тоже одной из первых.
Позже то, что происходило в те годы в южной Франции, назовут ересью
альбигойцев. Рядом с обрядами альбигойцев шоу Мэрилина Мэнсона показалось
бы детской пугалкой.
Перерезав католиков, французские альбигойцы, гордые своей
продвинутостью, отжигали на бесконечном карнавале... они раз и навсегда
решили, стоит ли жизнь того, чтобы жить... решили для себя, стоит ли
задавать этот скучный вопрос.
Это были модные и красивые люди. Им была знакома радость свободной
любви и радость расширения сознания. А главное - радость по поводу того,
что за все предыдущие радости им, красивым и модным, ни от кого не попадет.
В тех солнечных, располагающих к бесконечной сиесте краях было все,
что считается модным сегодня. Ну, может быть, кроме Виктора Пелевина,
который описал бы эту красоту. Остальное было все.
Да, чуть не забыл. На захваченных альбигойцами землях остался один,
самый последний католик. Этого странного и несовременного человека звали
Доминико Гусман.
Каждое утро он приходил в свою церковь (последнюю церковь южной
Франции) и служил мессу. Никто не понимал зачем, а он все равно служил.
Каждый вечер он вставал на колени и молился о том, чтобы люди, живущие
рядом с ним, были счастливы... Они удивлялись: о чем это он?.. а он все
равно молился.
Так продолжалось двенадцать лет подряд. Один, всеми брошенный,
стареющий, Доминико продолжал служить и молиться. И, вы знаете, Господь
услышал его молитвы.
Один за другим к Доминику начали приходить ученики. Те, кто не желал
альбигойского счастья. Те, кто хотел странного счастья Доминико Гусмана.
Никто не заметил, как все изменилось... но все действительно
изменилось. Именно доминиканцы, люди в белых передниках и черных капюшонах,
сделали из Европы то, что мы сегодня называем Европой. То есть они показали
уставшим от карнавала европейцам, что есть и другая жизнь, и эта новая
жизнь европейцам понравилась.
Многие ли сегодня способны правильно поставить ударение в слове
"альбигойцы"? Основанный же Домиником монашеский Орден до сих пор является
самым распространенным монашеским Орденом в мире. Доминиканцы есть даже в
том городе, в котором живу я.
Во всех больших католических орденах существует как бы несколько
под-орденов: мужчины-монахи, женщины-монахини и миряне. Меня, венчанного по
католическому обряду парня, принять могли, разумеется, только в общину
мирян.

Петербургская община доминиканцев состояла в основном из женщин старше
меня. Еще год назад я бы удивился: зачем мне общаться с такими женщинами?
Теперь я понимал: это моя семья. Люди, более ценные для меня, чем
семья. Те, у кого мне предстоит учиться.