"Ф.Стоктон "Рождественское кораблекрушение" (Квазифантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

оставшиеся запасы воздуха в трюме насколько возможно дольше.
- Что толку экономить воздух, когда мы все равно рано или поздно
задохнемся в этом плавучем гробу? - спросил я Вильяма.
- Что толку? - воскликнул он. - Разве у нас не предостаточно бисквитов,
мясных консервов и запасов воды, не говоря уже о вине и бренди, чтобы
немного поднять настроение, разве у нас нет замечательных матрасов, чтобы
спать? Так почему бы нам не наслаждаться жизнью, насколько это возможно?
- Единственное, чего я хочу, это выбраться из этой ловушки. Мысль о том,
что мы заперты здесь, под толщей воды, невыносима. Уж лучше попытаться
выбраться отсюда и плавать на поверхности, найдя какой-нибудь обломок.
- Об этом и не мечтайте, - произнес Вильям. - Как только мы откроем дверь
или иллюминатор, вода хлынет сюда с такой силой, что мы пойдем ко дну
прежде, чем успеем выбраться. И что бы вы стали делать на поверхности?
Вряд ли вы сумеете найти какой-нибудь обломок, чтобы удержаться на плаву.
А если и найдете, то, думаю, без пищи вы все равно долго не протянете.
Нет, сэр, единственное, что надо делать, это наслаждаться комфортом, и вы
увидите, произойдет что-нибудь такое, что поможет нам выбраться отсюда.
Спорить с Андерсоном было бесполезно, и я больше не сказал ни слова на эту
тему.
Что касается Сэма, то он проводил досуг у иллюминаторов каюты. Видимость
была гораздо лучше, чем может показаться, и мы могли наблюдать за рыбами и
даже дельфинами, проплывающими мимо и недоумевающими, отчего наше судно
висит между дном и поверхностью океана вниз носом. Сэма очень беспокоило
то, что меч-рыбе могло прийти в голову протаранить иллюминатор и тогда бы
нам определенно настал конец. Он то и дело кричал: "Вот она!" И каждый
раз, когда я вскакивал с места, он говорил: "Нет, это дельфин". Я всегда
считал, что было бы гораздо лучше, если бы мальчишки с нами не было вовсе.
В ту ночь наш пароход раскачивался и двигался сильнее, чем тогда, когда мы
только что оказались его пленниками.
- Должно быть, наверху сильное волнение, - высказал предположение
Андерсон. - И если бы мы были там, нам несдобровать. А внизу, как в
колыбели, и, кроме того, можно сделать вывод, что мы не очень далеко от
поверхности, иначе бы качка совсем не ощущалась.
Около полудня на следующий день мы вдруг почувствовали, что пароход
вздрогнул и его как следует тряхнуло, и мы услышали далеко под нами
страшный грохот и скрежет, от которого мурашки пошли по коже. Первое, что
пришло мне в голову, это то, что мы ударились о дно, но Вильям сказал, что
в таком случае не было бы так светло, а потемнело бы, если бы мы
погрузились глубже.
Вскоре грохот прекратился, и нам показалось, что в рубке не только не
становится темнее, а наоборот. Сэм, находившийся у иллюминатора, закричал:
"Небо!" И в самом деле, мы совершенно ясно увидели сквозь иллюминаторы
голубое небо! Потом судно перевернулось, приняв свое естественное
положение, и мы оказались стоящими на полу. Рядом со мной находилась дверь
в каюту и, заглянув туда, я увидел, как сквозь мокрые стекла иллюминаторов
внутрь пробивается солнечный свет. Ничего лучшего я еще в жизни не видел!
Вильям Андерсон одним прыжком очутился у иллюминатора и, отвинтив его,
распахнул настежь. Мы считали, что воздух в каюте вполне пригоден, чтобы
дышать, но теперь, когда снаружи ударила свежая струя, мы поняли, какая
была разница. Вильям высунул голову и принялся ею вертеть во все стороны.