"Роберт Льюис Стивенсон. Басни " - читать интересную книгу автора

заступил владелец гостиницы и принялся за дело всерьез.
Хозяин гостиницы ухватился за конец веревки.
"Теперь я собираюсь уничтожить тебя", сказал он.
"Ты не имеешь права обижаться на меня", заявил дьявол. "Я - всего
только дьявол, и такова уж моя природа: совершать нехорошие поступки".
"Так ли это?" - спросил владелец гостиницы.
"Так, ручаюсь тебе", сказал дьявол.
"Ты действительно не можешь перестать творить зло?" - спросил владелец
гостиницы.
"Ничего не могу поделать", сказал дьявол; "это же просто бесполезная
жестокость - уничтожать создание, похожее на меня".
"Так оно и есть", сказал владелец гостиницы.
И он сделал петлю и повесил дьявола.
"Именно так!" - сказал владелец гостиницы.


VI. КАЮЩИЙСЯ


Один человек повстречал плачущего юношу. "О чем ты плачешь?" спросил
он.
"Я плачу о моих грехах", сказал юноша.
"Тебе, должно быть, нечем заняться", сказал человек.
На следующий день они встретились снова. Юноша опять плакал. "Почему ты
плачешь сегодня?" - спросил человек.
"Я плачу, потому что мне нечего есть", сказал парень.
"Я так и думал, что до этого дойдет", сказал человек.


VII. ЖЕЛТАЯ КРАСКА


В некотором городе жил врач, который продавал желтую краску.
У нее было одно удивительное достоинство: тот, кто натирался ею с
головы до пят, навсегда освобождался от опасностей жизни, уз греха и страха
смерти. Так врач писал в своих проспектах; так говорили все жители города;
не было для тех людей ничего более важного, чем должным образом окраситься,
и ничто не вызывало у них большего восхищения, чем зрелище чужой окраски.
Жил в том же самом городе молодой человек из очень хорошей семьи, который
вел не совсем скромную жизнь; он достиг возраста мужественности и не слишком
торопился покрывать себя краской. "Подождем до завтра", говорил он; а когда
наступал следующий день, он снова откладывал решительный шаг. Он мог
продолжать так до самой смерти; однако у него был друг почти такого же
возраста и сходного нрава. И этот молодой человек, прогуливаясь по
центральной улице без единого пятнышка краски на теле, попал под телегу
водовоза и погиб в расцвете наготы. Это потрясло второго юношу: я никогда не
видел человека, который бы так серьезно намеревался окраситься; и в тот же
вечер, в присутствии всего семейства, с подобающей музыкой и с громким
плачем, он был окрашен три раза и еще слегка отлакирован. Врач (который и
сам был тронут до слез) говорил, что никогда не трудился так тщательно.