"Роберт Луис Стивенсон. Оллала (Рассказ)" - читать интересную книгу авторамне, прижала ее к своей груди.
- Послушай, - сказала она, - ты слышишь биение жизни. Она твоя. Но принадлежит ли она мне? Конечно, я могу отдать тебе ее, как эту золотую монетку или ветку с дерева. И все-таки жизнь моя не принадлежит мне! Я живу - или думаю, что живу (если я вообще существую), - где-то далеко отсюда, в каком-то отчуждении, немощная пленница, чьи жалобы заглушает толпа призраков. Эта капсула, что, бьется, как у всякого живого существа в грудной клетке, признает тебя хозяином. Так знает своего хозяина соба- ка. Да, это сердце любит тебя! А душа? Любит ли душа? Думаю, что нет. Не знаю. Я боюсь заглянуть в себя. Когда же ты говоришь о любви, ты обраща- ешься к моей душе, тебе душа нужна, не только мое тело. - Олалла! - возопил я. - Но ведь тело и душа одно, особенно в любви. Тело выбирает - душа любит. Тело и душа нераздельны, говорит господь. И низшая ступень, если можно хоть что-нибудь в человеке назвать низшим, только основание, пьедестал высшей. - Ты видел, - не слушала меня Олалла, - портреты в доме моих отцов. Ты знаешь мою мать и Фелипа, а разве взгляд твой ни разу не останавли- вался вот на этой картине? Та, что изображена на нем, умерла сотни лет назад, немало зла причинив людям. А теперь взгляни на нее еще раз. Разве это не моя рука, не мои глаза, волосы? Что же тогда во мне истинно мое и что такое я сама? Разве не принадлежит все в этом несчастном теле (кото- рое ты любишь и потому наивно считаешь, что любишь меня), каждый изгиб, каждый жест, выражение глаз, даже сейчас, когда я говорю с тем, кого люблю, разве не принадлежит все это другим? Сотни лет назад другие жен- щины глядели с нежностью на своих возлюбленных моими глазами, другие вдета рука, точно в куклу из кукольного театра, она двигает мной, ожив- ляет меня, и я во всем подчиняюсь ей. Я всего только вместилище черт и свойств, которые много-много лет назад отделились в тиши могилы от свое- го хозяина, носителя зла. Что же, мой друг, ты любишь меня? Или весь мой род? Девушку, которая не знает, что в ней она сама, и потому не может за себя отвечать, или весь поток, где она лишь случайное завихрение. Род пребывает вечно, он древен и всегда юн. И он исполняет свое предначерта- ние. Как волны по челу океана, так по его челу, сменяя друг друга, дви- жутся отдельные индивиды; они верят в свободу воли, но это самообман - ее нет. Мы говорим о душе, но душа-то принадлежит роду. - Ты не согласна с человеческим и божьим законом, - прервал я ее. - Ты восстаешь против общего порядка вещей. Разве ты не чувствуешь, как сильно говорит в тебе и во мне голос природы? Твоя рука льнет к моей, я касаюсь тебя, и сердце твое начинает бешено колотиться; составляющие нас элементы, сущность которых мы не ведаем, устремляются друг к другу, сто- ит нашим взглядам встретиться; прах земной, вспоминая свою изначальную жизнь, жаждет соединить нас; мы влечемся друг к другу, подчиняясь тому же закону, который управляет движением звезд в небе, приливами и отлива- ми - вещами более древними и могучими, чем род человеческий. - Увы, - ответила Олалла, - что мне сказать тебе? Мои предки во- семьсот лет назад правили всей этой областью, они были умные, сильные, хитрые и жестокие. Это, был знатнейший род в Испании; их знамена всегда были первые на войне; короли звали их братьями; простые же люди, видя пепелища на месте своих хижин или готовую для них перекладину с верев- |
|
|