"Нил Стивенсон. Криптономикон" - читать интересную книгу автора

- Сейчас ты меня точно подкалываешь, - сказал Уотерхауз. - Даже я знаю,
что "Principia Mathematica" написал сэр Исаак Ньютон.
- Ньютон написал другую книгу, которая тоже называлась "Principia
Mathematica"* [В русском переводе книга Ньютона называется "Математические
начала", а книга Рассела - "Основания математики".], хотя на самом деле она
не про математику, а про то, что мы теперь назвали бы физикой.
- Тогда почему он назвал ее "Principia Mathematica"?
- Различие между физикой и математикой было нечетким во времена
Ньютона...
- А может быть, и в наше фремя, - сказал Руди.
- ...и это прямо относится к тому, о чем я собираюсь говорить, -
продолжал Алан. - Я про расселовские "Основания математики", в которых они с
Уайтхедом начали абсолютно с пустого места и выстроили все - всю
математику - на небольшом числе основных принципов. И вот почему я тебе это
говорю, Лоуренс... Эй, Лоуренс! Проснись!
- М-м-м?
- Руди, возьми палку - да, эту - и следи за Лоуренсом. Когда глаза у
него начнут вот так стекленеть, тыкай его в бок.
- Мы не в английской школе, тут так нельзя.
- Я слушаю, - сказал Лоуренс.
- Из "ОМ" следует абсолютно радикальная вещь - все в математике можно
выразить определенной последовательностью символов.
- Лейбниц сказал это много раньше! - возмутился Руди.
- Ну, Лейбниц предложил символы, которые мы используем в
дифференциальном исчислении, но...
- Я не про это!
- И он изобрел матрицы, но...
- И не про это тоже!
- И он немного занимался двоичной системой, но...
- Это софсем другое!
- Ладно, Руди, говори, о чем ты.
- Лейбниц изобрел базовый алфавит - записал набор символов для
логических выражений.
- Ну, я не знал, что в сферу интересов герра Лейбница входила
формальная логика, но...
- А как же! Он хотел сделать то же, что Рассел и Уайтхед, только не для
одной математики, а для всего на сфете!
- Поскольку ты, Руди, похоже, единственный на планете знаешь об этом
начинании Лейбница, можем ли мы допустить, что его затея не увенчалась
успехом?
- Ты можешь допускать все, что тебе угодно, Алан, - ответил Руди, - но
я - математик и ничего не допускаю.
Алан оскорбленно вздохнул и наградил Руди многозначительным взглядом,
который, как догадывался Уотерхауз, означал "я тебе это припомню".
- Если мне позволят продолжить, - сказал он, - я вообще-то хотел, чтобы
вы согласились вот с чем: все в математике можно выразить
последовательностью символов, - он взял палку, которой надо было тыкать
Лоуренса, и начал писать на земле что-то вроде + = 3) √1р, - и мне глубоко
безразлично, будут это символы Рассела, или Лейбница, или гексаграммы
И-Цзина.