"Кристина Стайл. Мир на ладонях ("Конан" #39) " - читать интересную книгу автора

появилась возле сторожевой башни, наиболее близкой к ногам Конана. Киммериец
так обрадовался ей, что, имей он возможность шевелиться, наверное,
подпрыгнул бы до небес. Однако радость варвара оказалась преждевременной.
Сильвия что-то торопливо заговорила. Он прекрасно слышал ее, но - о ужас! -
не понимал ни слова. Похоже, что, пройдя Большие Ворота, его спутница забыла
язык людей и теперь не может с ним даже поболтать. Впрочем, что от этого
толку? Конан пробовал ответить ей, но его губы даже не дрогнули.

"Нергалова отрыжка ты, а не воин,- снова обратился он к самому себе.-
Твое положение хуже, чем ты мог когда-нибудь представить. Уж лучше бы
превратился в самую настоящую статую. Ольты показывали бы тебя своим детям и
рассказывали бы им историю о тупом и самодовольном болване, занятную и
поучительную. Но тебе было бы все равно. А так все-таки обидно. Видеть и
слышать, что происходит вокруг, и не иметь возможности подать хоть
какие-нибудь признаки жизни".

Сильвия все говорила и говорила что-то, отчаянно жестикулируя, пока
наконец не поняла, что все ее усилия напрасны. Тогда девушка опустилась на
грубые камни, из которых была сложена стена, и, закрыв лицо ладонями, горько
зарыдала. Она плакала так громко, и горе ее было так велико и искренно, что
Конан, будь он на это способен, наверное, разрыдался бы вместе с ней.

"Прости меня, малышка,- ласково обратился он к девушке, досадуя, что
она его не слышит.- Это моя вина, что я не смог помочь твоему маленькому
народцу. Вы так надеялись на меня... Не в моих правилах нарушать данное
слово, и, поверь, я обязательно что-нибудь придумаю".

На городскую стену медленно поднялись еще несколько человечков. Сначала
все они уставились на исполинскую фигуру, застывшую прямо напротив их скалы,
а затем, словно по команде, заголосили на тысячу ладов. Они плакали, выли,
вопили, орали, как будто в образе окаменевшего киммерийца узрели собственную
неминуемую смерть. Сердце варвара, видимо не обратившееся в камень, потому
что он ясно слышал, как кровь стучит в висках, ныло и болело, ему было
невыразимо стыдно, как если бы он обидел невинных детей и смеялся бы над их
слезами.

Конечно, ему было не до смеха. Он чувствовал, что тело его по-прежнему
живо, но невидимые силы сковали его, одев в непробиваемую каменную оболочку.
Ярость, отчаяние, злость на самого себя душили Конана, но он лишь неподвижно
стоял посреди лазурных вод, которые с мягким шелестом лизали его ноги, и
смотрел, как чудесные крошечные ольты скулят от невыразимого горя.

Наконец слезы несчастных, похоже, иссякли. Медленно, один за другим
человечки в разноцветных одеждах поднимались на ноги и, низко опустив
головы, покидали стену. Вот уже на ней осталась одна Сильвия. Девушка
подняла опухшее от слез лицо, грациозным жестом откинула со лба прядь
удивительных волос лунного цвета и укоризненно взглянула на киммерийца.
Обладай она чарами могучего мага, который может взглядом испепелить врага,
на месте застывшего истукана осталась бы груда пепла. Да и сам он готов был
провалиться сквозь землю, однако и этого ему было не дано. Сильвия еще раз