"Брюс Стерлинг. Велосипедный мастер " - читать интересную книгу автора

и альпинистское снаряжение.
Первое, что она сделала, вломившись в заведение Лайла, - это вытащила из
чехла висевшую у двери электрическую дубинку. За что и поплатилась разрядом и
пятнадцать тысяч вольт и смесью краски и разрешенных к применению
нервно-паралитических химикатов ударившей ей в лицо.
Лайл обезвредил со своего дистанционного пульта сделавшую свое дело
дубинку и аккуратно вернул ее в чехол. Незваная гостья еще дышала, но иных
признаков жизни не подавала. Лайл попробовал вытереть ей платком нос и рот.
Парни, продавшие ему чудо-дубинку, не зря хихикали, говоря о "несмываемости".
Лицо и горло женщины были теперь зелеными, а на груди красовалось пятно,
отливавшее всеми цветами радуги. Половину лица закрывали ее диковинные очки.
Подбирая для нее подходящее сравнение Лайл остановился на еноте, повалявшемся
на мольберте пейзажиста.
Попытка снять с нее испорченную одежду традиционным способом к успеху не
привела, и он сходил за ножницами по металлу. С их помощью он избавил женщину
от толстых перчаток и перерубил шнурки ее пневмореактивных башмаков. У черной
водолазки оказалась абразивная поверхность, а грудь и спину незваной гостьи
закрывала кираса, которую вряд ли удалось бы пробить даже из пушки.
В ее брюках он насчитал девятнадцать карманов, набитых всякой всячиной.
Там было электропаралитическое оружие, аналогичное по действию его дубинке,
фонарик, пакетики с пыльцой для снятия отпечатков, нож с несколькими десятками
лезвий, какие-то лекарства, пластмассовые наручники, а также мелкие деньги,
четки, расческа и косметичка.
В ушах у женщины Лайл обнаружил крохотные микрофонные усилители; их
удалось извлечь с помощью пинцета. После этого он сковал ей руки и ноги
цепочкой для парковки велосипедов. Он боялся, как бы она, очнувшись, не
принялась бесчинствовать.
Часа в четыре утра она разразилась кашлем и сильно задрожала. Летними
ночами в мастерской действительно бывало зябко. Лайл, придумал, как решить
проблему: принес из незанятой комнаты теплосберегающее одеяло. В середине
одеяла, он, как в пончо, проделал дыру для головы и надел на свою гостью.
Потом, сняв с нее велосипедные кандалы (они бы ее все равно не остановили) он
наглухо зашил ее одеяло снаружи прочнейшей седельной нитью. Прикрепив края
пончо к ремню, он надел ремень ей на шею, застегнул и для верности повесил на
пряжку замок. Тело оказалось в мешке, из которого торчала одна голова,
хрипевшая и пускавшая слюни.
Не пожалев суперклея, он намертво приклеил мешок с женщиной к полу. Одеяло
было достаточно прочным; если она все равно сумеет освободиться, пустив в ход
ногти, - значит, она даст фору самому Гудинни и Лайлу здесь делать нечего. Он
смертельно устал и вполне протрезвел. Лайл выпил глюкозы, заглотнул три
таблетки аспирина, сжевал шоколадку и завалился и гамак.
Проснулся Лайл в десять утра. Пленница сидела в мешке с бесстрастным
зеленым лицом, красными глазами и слипшимися от краски волосами. Лайл встал,
оделся, позавтракал и починил сломанный дверной замок. Он помалкивал - отчасти
потому, что надеялся на молчание как на способ принести ее в чувство, отчасти
потому, что опять забыл ее имя. К тому же он сомневался, что она назвалась
настоящим именем.
Починив дверь, он повыше подтянул колотушку - чтобы их не беспокоили.
Сейчас им надо побыть наедине.
Наконец Лайл включил настенный экран и антикварный телеприемник. При