"Брюс Стерлинг. Царица цикад" - читать интересную книгу автора

Ландау, его новых открытии в области генетики. - Уэллспринг взял самоцвет и
спрятал его в коробочку. - Сегодня я буду иметь честь преподнести эту
драгоценность в дар Матке. Это для меня даже двойная честь, поскольку есть и
моя заслуга в том, что творец этого чуда сегодня с нами!
Он неожиданно рванулся по направлению к выходу; его мощные ноги
мелькнули над нашими головами. Вылетая в дверь, Уэллспринг на прощание
крикнул:
- Прощай, сынок! И пусть ни один пес отныне никогда не переступит
твоего порога!
С уходом Уэллспринга потянулись к выходу те гости, что не входили в
Полиуглеродную лигу. Около дверей образовалась толкучка, почти свалка из
сплетничающих людей и суетливо подающих им головные уборы роботов. Когда
удалился последний из доброжелателей, лига сразу притихла.
Кулагин провел меня в дальний угол своей студии, где члены лиги уже
выстроились в два ряда, вооружившись краской и серпантином. Некий запашок
застарелой тлеющей вражды и надежды на грядущее отмщение придавал особый,
острый привкус предстоявшему увеселению. Я тоже взял пару баллончиков краски
с подноса у подскочившего ко мне шустрого кулагинского робота.
Время мое подошло вплотную. Два долгих года я строил планы, которые
позволили бы мне присоединиться к Полиуглеродной лиге. Они были мне нужны. Я
чувствовал, они тоже во мне нуждались. Я устал от окружавшей меня
подозрительности, устал от натянутой вежливости. Устал жить под стеклянным
колпаком, под вечным надзором неусыпных псов. Жесткие рамки режима, которому
приходилось подчиняться, теперь рухнули. Слишком внезапно, слишком
болезненно. Меня вдруг начало трясти, и я никак не мог унять эту
непроизвольную дрожь.
Псы вели себя как ни в чем не бывало, продолжая до самой последней
секунды упорно записывать все, что творилось вокруг. Вдруг сборище хором
начало скандировать цифры обратного отсчета. Точно при счете ноль оба пса
развернулись и направились к дверям. И были встречены настоящим шквалом
краски и спутывающихся на лету, прилипающих друг к другу лент серпантина.
Секундой раньше псы свирепо набросились бы на своих мучителей и беспощадно с
ними расправились. Но не сейчас. Сейчас старая их программа кончилась, и до
тех пор, пока не загрузят новую, псы будут почти беспомощны, представляя
собой неодушевленную, безответную мишень. С каждым удачным попаданием члены
лиги разражались диким хохотом и воплями восторга. Они не знали жалости;
прошла почти минута, прежде чем униженные и оскорбленные, полуослепшие от
краски и обрывков липкой бумаги псы смогли кое-как, хромая и пошатываясь,
добраться до выхода.
Массовая истерия подняла и меня на своей мутной волне. Торжествующие
вопли сами собой рвались сквозь стиснутые зубы. Меня пришлось силой
удерживать от намерения броситься за псами наружу, чтобы и там продолжить
сладостную расправу. Крепкие руки втащили меня обратно в комнату, я
повернулся лицом к моим новым друзьям. По моей коже пробежали мурашки,
настолько меня потрясло кровожадное выражение, застывшее на десятках лиц. С
этих лиц будто содрали кожу. Бешеные глаза, глядевшие на меня из глубины
кровоточащих кусков мяса...
Меня подхватили на руки и стали передавать по кругу, от одного к
другому. Даже те из них, с кем я был знаком, сейчас казались мне абсолютно
чужими. Их руки рвали с меня одежду; напоследок отняли даже компьютерный