"Брюс Стерлинг. Схизматрица" - читать интересную книгу автора

Линдсей никак не отреагировал, хотя сам именно к таким невезучим
ссыльным и относился.
Значит, задача ясна: выжить. Эта задача чудесным образом очистила
сознание от прочих, менее насущных проблем. Заговор презервационистов,
политические драмы, инсценированные им в Музее, - вся прежняя его жизнь
осталась там, далеко позади. Она - не более чем достояние истории.
Плюнуть и забыть, решил он. Все прошло; осталось там, в Республике...
От мыслей этих к горлу подступил комок дурноты. Он будет жить. В отличие от
Веры. Константин хотел убить его при помощи перестроенных насекомых.
Крохотные, тихие мотыльки - замечательное оружие, в духе времени. Они
угрожают лишь плоти человека, но не целому миру. Но дядюшку угораздило
случайно взять в руки медальон с феромонами, доводящими этих мотыльков до
бешенства, и он погиб вместо Линдсея... Тошнота медленно, но упорно
подкрадывалась к его горлу.
- Приезжают еще разочарованные из механистских картелей, - продолжал
Рюмин. - Чтобы в экстазе отдать концы. За соответствующую плату Гейша-Банк
предлагает самоубийство вдвоем - с партнером из их штата. Называется
"синдзю". Многие клиенты, понимаешь ли, считают, что умирать гораздо веселее
вдвоем.
Несколько мгновений Линдсей пытался совладать с дурнотой. "Самоубийство
вдвоем" доконало его вконец. Перед глазами появилось лицо Веры - странно
зыбкое и вместе с тем отчетливое в ярких лучах подхлестнутой наркотиками
памяти. Покачнувшись, он упал на бок. Его вырвало.
Наркотики ослабили организм. После отбытия из Республики он еще ничего
не ел. Нестерпимая кислота обожгла горло, и он задохнулся, безуспешно хватая
ртом воздух.
Рюмин тотчас же оказался рядом. Он надавил костлявыми коленями на
грудную клетку Линдсея, и воздух прошел-таки сквозь сведенную судорогой
гортань. Перевернувшись на спину, Линдсей судорожно вздохнул. Руки и ноги
слегка потеплели. Он попытался вздохнуть еще - и потерял сознание.

Взяв Линдсея за запястье, Рюмин засек пульс. Линдсей лежал без чувств,
и на старого механиста словно бы снизошло странное, ленивое умиротворение.
Он позволил себе расслабиться. Рюмин давно уже был глубокий старик. А
ощущение этого меняет все в окружающем мире.
Кости Рюмина были хрупкими... Осторожно перетащив Линдсея на татами, он
укрыл его одеялом. Затем, добравшись до керамического бачка с водой, достал
рулон грубой фильтровальной бумаги и вытер рвоту. Точность его движений
скрывала тот факт, что без видеоввода старик был почти слеп.
Рюмин нацепил видеоочки и сосредоточился на записи, сделанной с
Линдсея. Воспринимать мысль и образы через провода было как-то привычнее.
Кадр за кадром анализировал он движения гостя. Длинные, костистые руки
и ноги, большие ладони и ступни, но нескладным его не назовешь. Во всех
движениях опасная, зловещая точность - нервная система, очевидно,
подвергалась длительной и тщательной обработке. Кто-то не пожалел ни
времени, ни денег, чтобы подделать эти расхлябанные легкость и изящество...
Рюмин просматривал запись с сосредоточенностью, наработанной за многие
годы практики. Система велика, размышлял он, хватит места тысячам и тысячам
образам жизни, тысячам надеющимся на лучшее монстрам... То, что проделали
над этим человеком, вызывало в нем печаль, но - ни малейшего страха либо