"Брюс Стерлинг. Джим и Айрин" - читать интересную книгу автора

"А они не знают?"
"Нет, - говорит Джим с тихой гордостью. - Я изобрел этот способ. Только
я его знаю". Он тянется за запасное колесо и вытаскивает кожаный футляр.
"Только ты?" - Айрин привстает на цыпочки, смотрит ему через плечо.
"Несколько лет работал над этим. На телефоны ставят серьезные замки,
хитрые и прочные. Даже с кувалдой и ломом меньше чем за полчаса трудно
управиться. А у меня в мастерской было несколько выброшенных телефонов, я на
них тренировался. И однажды - озарило".
Джим расстегивает молнию на футляре и вытаскивает Штуковину. Проверяет,
как она работает - все в порядке. "Ну что ж, вперед!"
Они вместе подходят к телефонной будке, Джим входит внутрь,
расстегивает куртку так, что полы ее прикрывают аппарат, снимает трубку,
зажимает ее между ухом и плечом - чтоб не вызывать подозрений. Нащупывает
замочную скважину, вставляет Штуковину.
Она входит медленно, шаг за шагом, на пленке моторного масла. Джим
ведет ее с полузакрытыми глазами, ищет тот самый, особенный щелчок. Находит
поводок и сдвигает его.
На секунду ему показалось, что ничего не получилось - бывало, что
Штуковина не срабатывала, и он так и не разобрался, почему - но дверца
аппарата распахнулась, открыв аккуратные ряды монет. Джим вытащил свежий
пластиковый пакет, подставил, дернул рычаг. Водопад четвертаков.
Монеты издают совершенно невпечатляющий, мусорный звон. Чертовы
рейгановские четвертаки. Он не видел ни слова об этом в газетах - но
администрация снова деноминировала деньги. Когда Линдон Джонсон ввел дешевые
алюминиевые четвертаки, был страшный шум - а теперь в стране такой бардак,
что никто и не замечает. Четвертаки звенят, как кастрюльный металл, никакого
серебряного звона. Их можно легко ломать плоскогубцами.
Джим закрывает дверцу аппарата, выходит из будки. Айрин смотрит широко
раскрытыми глазами. "Ты гений! Замечательное изобретение!"
Они идут к фургону. "Хорошо, что это не новый карточный аппарат, -
говорит Джим. - Если AT&T дать волю - не будет ничего, кроме этих
проклятых карточек*" Джим вынимает шланг из бензобака, возвращает его в
колонку.
Они залезают внутрь и выезжают на дорогу. Джим сует ей пакет. "Это
твое".
Айрин берет пакет, прикидывает его вес. "Ты цыган. Они так же делают, с
рублями* цыгане, армяне с черного рынка. Они всегда швыряют деньги. Как
воду". Она засовывает пакет в сумочку.
"Черный рынок... Ты там, в СССР, была связана с этими людьми?"
"Джим, мы все покупали на черном рынке. Абсолютно все. Даже
большие шишки - дочь Брежнева... Ее приятель Борис - он был цыганом -
занимался контрабандой бриллиантов, картин - всего, что угодно". Казалось,
что для Айрин это смешно. Какой-то русский черный юмор, как будто она
соскользнула в сточную канаву и была этому рада - по крайней мере понимала,
где она находится. "Я знала, что когда-нибудь встречу янки-цыгана. Гангстер
американской мафии!"
"Я - один. Цыгане и мафия - у них семьи, таборы*"
"Меня сегодня ограбили, а теперь я с гангстером".
"Ты это говоришь, как будто тебя это радует".
"Я нашла что-то настоящее. Наконец-то - настоящая Америка".