"Анатолий Егорович Стерликов. Камышовые странники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

вставала дыбом шерсть на загривке. Он вскакивал и водил носом: не
изменилось ли направление ветра? Хуже всего, если ветер подует с бархана
на зимовье...
Но вот уже много дней вокруг землянки безлюдно, как и в глубине
Муюнкума. Собак нигде не видно. Хищник осмелел, спустился в межбарханье и
стал метить кустики. Затем и углы человеческого жилья. Меж тем он
высматривал, где какие мослы лежат. Волк отощал и теперь не прочь
поглодать и мослы.
Измученный голодом, зверь боязливо, но нагло преследовал маленького
человечка, в руках которого не было черной блестящей палки, рыгающей
огнем и причинившей ему однажды страшную боль...
Заметив волка, Егор остановился и принялся подзывать:
- Султан! Султан!
Он хныкал, вообразив, что волки напали на братку Володю. Его часто
стращали волками - для того, чтобы он играл в межгрядье и не уходил
далеко за бархан. В пустыне ведь даже взрослому человеку легко
заблудиться.
Словом, волков Егор представлял чудищами вроде верблюдов и быков. Он
не знал, что настоящие волки с виду не страшнее овчарок.
И нет ничего удивительного в том, что увидев настоящего хищника,
голодного, значит, и самого опасного, он принял его за обычного пса
охотничьей своры, удравшего домой. Бывали такие случаи, когда некоторые
трусоватые собаки убегали с охотничьего стана.
Этот Лжесултан тощ и худ, как бродячая дворняжка, и шерсть на нем
висит, свалялась клочьями. Он, как сказала бы Егорова мать, совсем
захлял. И нет в том ничего удивительного, что Егор жалел хищного зверя.
Мальчик сделал шаг по направлению к волку, но тот отпрыгнул в
сторону, забежал за куст жузгуна. Егор шагнул еще, но Лжесултан злобно
оскалился, показав свои желтые клыки.
Зверя пугали запахи, которые сопровождали каждое движение мальчика.
Ветер доносил запахи псины и пороховой гари, ведь мальчик водился с
кутятами, а игрушками его были гильзы. Да и человек он ведь, только
ростом мал. А зверь был, надо сказать, стреляный и пуганый, горький опыт
подсказывал ему: "Беги прочь в безлюдные саксаульники, в тугай*
непролазный!"
Но страшный голод - страшнее смерти...
Братка Володя вынужден был переждать у Кожемурата. Внезапный сильный
буран задержал его на целых три дня. И теперь он спешил к зимовью.
В дырявые сапоги набивался мокрый снег. Приходилось то и дело
разуваться и выколачивать обувь о саксауловый посох. Он готов был
сбросить сапоги и бежать босиком - все равно ведь дырявые! А в голове
стучало только одно: как там Егор в нетопленой землянке? И стыд томил
его: он сыт, а малый братишка на зимовье голодает. У Кожемурата Володя
хорошо подкрепился - ел мясо и пил чай с толстыми казахскими лепешками. С
баландой разве сравнишь? Ему было стыдно, что он, старший брат, сыт, и он
спешил как мог. Последние километры где шел, а где и бежал.
Опустившись с бархана, он замер. У входа в землянку чернели следы:
большие волчьи и маленькие - человечьи.
Вытащив из-за голенища нож, братка Володя бросился к двери.