"И.В.Степанов. Милосердия двери (Лазарет Ея Величества) " - читать интересную книгу автора

(остальные были на ногах), а, может быть, заметив, что я самый молодой, Он
подошел ко мне и сел на кровать. Я так хотел любоваться Им и так боялся, что
он уйдет слишком скоро, что решил занять Его разговором. Но что сказать?
"Где Вы были ранены?" - отрывисто спросил он.
Я объяснил обстановку боя и показал, по его просьбе, на карте.
"А сколько Вы сами убили австрийцев?" - прервал он меня.
Я смутился. Пришлось признаться, что ни одного австрийца я не убил.
Наследник прошел в другую палату, через четверть часа снова вернулся и
сел на трубу парового отопления.
Это Ему запрещалось, но Сестры стеснялись надоедать Ему. При входе
Матери Он подошел к Ней и все остальное время просидел рядом с Ней. Он был в
матроске. Лучше всего удалась известная фотография, где Он сидит в кресле,
повернувшись лицом к аппарату, сложив руки на коленях. Мы несколько раз
просили Его подпись, и Он всегда охотно подписывал Свои фотографии,
тщательно при этом копируя росчерк Матери и длинную перекладину на букве
"А".
Вырубова всегда приезжала на автомобиле с Высочайшими Особами. В палаты
она заходила одна, когда никого из Них не было. Каждого подробно обо всем
расспрашивала. Очень смешила нас всякими пустяками. Всегда в прекрасном
настроении. Ее добродушие и сердечность как-то вызывали на просьбы. И с
какими только просьбами к ней не обращались!.. Сколько вспомоществований,
стипендий, пенсий было получено благодаря ей. Она ничего не забывала, все
выслушивала и через несколько дней радостно сообщала всегда благополучные
результаты. От благодарности отказывалась.
- Я тут ни причем. Благодарите Ее Величество."
Хорошо сказать "ни причем". А кто бы решился обратиться
непосредственно?
В одежде Вырубова была слегка неряшливой. Одевалась безвкусно. Без
косынки казалась старше. Я заметил у нее стоптанные искривленные каблуки.
Были просьбы весьма интимного свойства. Один пожилой капитан имел
внебрачную дочь. Теперь из-за ранения он не мог больше содержать ребенка.
Последнему была устроена пенсия и полная стипендия в учебном заведении.
Я встретил его на юге в 1920 году.
- Мы с Вами были в одном лазарете в 1914 году. - Возможно, не помню, -
сказал он и заговорил о другом. А пробыли мы с ним в постоянном общении
целый месяц тогда.
Несколько раз меня навещала Екатерина Адольфовна Шнейдер. "Трина" звали
ее при Дворе. "Тетя Катя" привык слышать я у своих. Пожилая (ей было под
семьдесят), она казалась моложе своих лет. Стянутая, сухая, этикетная, она
производила впечатление бесцветной и безличной. Я много раз встречал ее в
семье ее двоюродных сестер, рожденных Ламберт. Она сама никогда не говорила
о Царской Семье. С трудом удавалось узнать от нее какую-нибудь самую
незначительную мелочь дворцового быта.
Она происходила из бедной семьи. В свое время она каким-то образом
попала в учительницы русского языка к Великой Княгине Елизавете Феодоровне,
когда Ее Высочество вышла замуж за Великого Князя Сергея Александровича.
Когда молодой Императрице понадобилось учиться русскому языку,
Е.А.Шнейдер перевели к Ней, и с этого времени и до самого конца она
оставалась при Царской Семье неотлучно.
После ухода Тютчевой она фактически заменила ее при Княжнах.