"Войтек Стеклач. Как убить золотого соловья " - читать интересную книгу автора

- Не могу.
- Ах, не можешь? - протянул он. - А что, если тебе вообще все бросить,
а, Честик?...
Замок был заперт на два оборота, и, поворачивая ключ, я не удержал
футляр со скрипкой: он выскользнул и со стуком упал на выщербленные плитки
лестничной площадки. Удар был не сильным, но подъезд в этом старом доме на
Малой Стране обладал потрясающей акустикой.
Вот возьму и брошу, подумал я. Я играл во всех возможных и невозможных
группах уже больше десятка лет, и все впустую. Чем глубже я осознавал, что
медленно, но верно старею, тем больше молодела публика, а последние полгода,
когда я завербовался к Камилу, совсем меня доконали. Аудитория наша состояла
из одних шестнадцатилетних подростков, а что они могли понимать? Да ни черта
они не понимали. Когда четырнадцать лет назад я начинал как бас-гитарист в
"Нечистой силе", половина группы даже нот по-настоящему не знала. Ноты знал
один Добеш. Но это было еще в Врбове, и страшно давно. Ребята гнусавили на
плохом английском то, что слышали на пластинках и по радио, на нас валом
валили такие же, как мы, юнцы, и очень часто мы выступали бесплатно и где
попало. Понятно, я мог предполагать - и предполагал, - что все это не будет
продолжаться вечно. И последующие годы подтвердили мои предположения. Только
последние два, проведенные вместе с Зузаной, были счастливыми. Вернее, могли
бы быть такими. Я поднял скрипку, вытащил ключ и открыл дверь. Привычным
движением бросив футляр и пальто на кресло, я зажег свет. В длинном узком
коридорчике, оклеенном обоями (розочки в стиле модерн), висело большое
зеркало, рама которого свидетельствовала о самофетишизме хозяйки. За раму
было засунуто множество Зузаниных фотографий, самая большая - с идиотским
посвящением: "Зузанке - Зузана Черная".
Но такая уж она была. Из каждого турне сама себе посылала открытки с
кучей горячих приветов. И как потом радовалась, извлекая их из ящика!.. А
четырнадцать лет назад я знал другую Зузану. Районные конкурсы
художественной самодеятельности, на которых мы сражались с фольклором,
переполненные кабачки, агитпункты, клубы, вокзальные залы ожидания. Тогда, в
врбовской гимназии, мы и основали ансамбль. Мы были одни из первых и не
сомневались в том, что лучше этой замечательной, из пары аккордов состоящей
музыки нет ничего на свете. Возможно, тогда так оно и было. Кое-кто из моих
знакомых, к несчастью для себя, уверен в этом до сих пор.
- Зузана?
Дверь в комнату была только прикрыта. Свет не горел.
Ну а потом лучшие из нас стали играть джаз и джаз-рок, а самые умные
занялись созданием чешской поп-музыки. Я никогда не принадлежал к числу
лучших и особо умных. Я просто любил свою гитару. А за плечами у меня была
только гимназия и два семестра юридического.
Теперь мы играем с Камилом фолк и кантри. Я солирую на скрипке, и мне
тридцать. Уже четыре месяца, как мне тридцать. Очень опасный возраст, когда
человек подводит итог тому, чего добился. В моем случае - ничего. То есть
почти ничего. А между прочим, тридцать - это половина жизни. Или - половина
жизни до пенсии. Но два года назад, всего два года назад, когда мы снова
сошлись с Зузаной, я так не думал. Тогда меня еще не угнетали все эти
шестнадцатилетние. Ужасно, как за два года человек может постареть. А ведь
эти годы могли стать счастливыми. Но не стали.
- Зузана?