"Серая нить. Книга первая." - читать интересную книгу автора (Шаповалов Александр Викторович)

ГЛАВА 1.

Алекс почувствовал сквозь сон, как телефон подскакивает на столе от вибрации. Послышался мерзкий сигнал, сначала тихо, потом громче и громче. На самой высокой ноте он захлебнулся в своей ненависти к человечеству и замолк.

В наступившей тишине сон выглянул из уголков сознания и стал опускаться на веки, давя на них всей своей тяжестью. Облака ночных грез окружили дремавшее сознание, соблазняя пышностью перин, приглашая улечься и забыться сладким утренним сном. Тело с радостью откликнулось на этот призыв, отдавшись в сладкие объятья Морфея. Но достигнутая гармония души и тела была в один миг разрушена худшим изобретением человечества, будильником, который вновь дал о себе знать, заведя свою гнусную песню. Алекс открыл глаза и тяжело вздохнул.

– Как не прискорбно, но возвращение в реальную жизнь состоялось, – констатировал он факт своего пробуждения, разглядывая трещину на потолке.

Скорбь по этому событию сопровождалась муками похмелья и гадкими ощущениями во рту.

« И дернул меня черт вчера в кино вместо пива, водки взять» – подумал он, морщась от боли в висках. – « Стоп. Пиво тоже было, потом, позже.

В наказание за вчерашнее издевательство над собой, организм ответил воспоминаниям острой болью в затылке.

Алекс с трудом поднялся, прошлепал босыми ногами в ванную, мучая себя некстати лезущими в голову вопросами: «Что за фильм? С кем ходил?»

– Не помню, хоть убей, не помню, – буркнул себе под нос Алекс и, набрав в руки пригоршню воды, плесканул её в лицо.

Растерев влагу по морде, он почувствовал себя чуть лучше, вместе со свежестью в голове начали всплывать обрывки памяти.

– Ба, – произнес Алекс, глядя в запотевшее от перегара зеркало, – я же на «Властелина ходил»! Мда, ходил, то ходил, вот только с кем? – напрягал он, не желавшие в никакую работать, мозги.

– Видать не дурно-с время провели, – добавил он, почесав колючий подбородок. – Жаль, что не помню.

Оставляя мокрые следы на полу, он направился на кухню. Проходя мимо большого зеркала, Алекс мельком взглянул в него и продолжил путь. В дверях кухни он остановился и вернулся назад, к зеркалу.

– Опаньки, – произнес он, вглядываясь в отражение.

На него смотрело существо с помятой рожей, дыбом стоящими волосами, в ярко красных ажурных трусиках.

– Опаньки, – еще раз произнес Алекс, оттягивая врезавшуюся в кожу резинку, но никак не находил причину, по которой сея одежонка оказалась на нем.

Позже, поедая подгоревшую яичницу, а затем в троллейбусе, он не переставал мучить себя вопросами. «КАК? ГДЕ? С КЕМ?»

Несколько раз всплывал вопрос о целостности или вообще, неосознанной смене ориентации. В конец устав бороться с памятью, все, равно проигрывая ей в чистую, Алекс уставился в окно.

Последнее место, где Алекс зарабатывал на пропитание, находилось в другом конце города, за чертой жилых районов. Ехать было далеко, и он частенько успевал вздремнуть, пока добирался до работы.

– Конечная, – услышал он сквозь дремоту.

Алекс встал, мотнул головой, сгоняя сонливость, вышел на улицу. Вздохнув полной грудью, он передернул плечами от утренней прохлады, быстрым шагом направился вдоль тропинки. До работы ему предстояло пройтись пешком с километр. Войдя в дверь, Алекс наткнулся на боса.

– Та-ак, спать, мы любим, а работа не волк, – произнес человек, похожий на бабушкин комод, такой же низкий и широкий.

Его борода, торчащая во все стороны, вызывала улыбку. Но стоило взглянуть на руки с бугрящимися мышцами, сразу становилось понятно – шутки в адрес бороды здесь чреваты всевозможными осложнениями.

– Рожа опухла, а он все на подушку давит, – продолжал бухтеть Глеб, пока его подопечный переодевался, – что можно вбить в эту голову, ежели там гулянки, да бабы. У других дети подрастают, скоро сами плодиться начнут, а ты по лесам шастаем, да танцулькам. А, что с тобой говорить. По последней фразе Алекс понял, шеф выговорился и можно смело выходить.

– Ишь выпендрился, – сказал Глеб, глядя на новенькую робу, – на меха становись.

Старая кузница, построенная ещё прадедом Глеба, стала тем причалом, где три года назад бросил свой якорь Алекс. Все вышло случайно. Он заехал с другом, который зарабатывал, катая детишек в парке на лошадке, подкову поменять. И будто попал в сказку, верней очутился в родном, но потерянном им мире.

Околдованный огнем в горне и силой, что исходила от кузнеца, он сам не заметил, как у него вырвалось.

– Хозяин, помощник не нужен?

Мужичок осмотрел Алекса из подлобья, через кудри своих бровей, проскрипел:

– Ну, коль есть желание, приходи, только, чур, опосля не хныкать, ежели что.

Первое время Алекс частенько испытывал желание поплакаться кому-нибудь в жилетку. Он буквально валился с ног от усталости по окончанию рабочего дня. И это было не удивительно, техника в кузнеце была на допотопном уровне, верней сказать она отсутствовала напрочь.

Казалось, кузнецу взяли несколько веков назад и перенесли в наше время. Даже меха накачивались вручную. Алекс как-то спросил у Глеба:

– От чего все так запущено? Можно хотя бы вместо мехов мотор приладить, чтобы не в ручную воздух гнать, все легче было бы.

Но вместо ответа коротышка, запыхтев трубкой, как груженый паровоз, встал и ушел, круша все на своем пути. Затем ещё долго бросал на Алекса сердитые взгляды, давая понять, что слова подмастерья оскорбили кузнеца. Позже, когда «пар был спущен», Глеб снизошел до ответа:

– От того дурья твоя башка, что есть вещи, которые мы не вправе менять.

Через несколько дней, будучи в хорошем настроении, он объяснил свой взгляд на жизнь.

– Ты спрашиваешь, почему не ставлю тарахтелку. От того, что не место ей здесь, нет в ней духа кузнечного, так машинка бездушная. И не улыбайся, – Глеб достал трубку, стал тщательно набивать её табаком. – А ведь железка, железке рознь. Тут, каждый молоток, каждый зажим помнит не только мои руки, но и руки отца, деда. Часть их души осталось в них, – он тщательно раскурил трубку, затем продолжил. – Вот ты у своего приятеля спроси, отчего он ко мне подкову править ездит. Ведь цены у меня кусаются, – кузнец, выпустив облако дыма, продолжил – да кузня за городом, в отличие от других. И знаешь, что он скажет в ответ? – Алекс пожал плечами. Бородач ухмыльнулся и выпустил ещё одну струю дыма. – Лошадка с моими подковами бегает резвее, а держатся они дольше, чем от других мастеров. Все это оттого, что всю работу я делаю руками. Сквозь сердце пропускаю, своим потом поливая. Частичка души в работе остается, а душа она для добрых дел безмерна. Ладненько, хватит зады отсиживать, работы не меряно, – неожиданно закончил разговор по душам Глеб.

Такие разговоры, между ними со временем, вошли в привычку. И однажды Алекс поймал себя на мысли, что этот вечно ворчащий бородач, единственный человек перед которым он смог открыться полностью, не боясь получить плевок в душу.

Хандра, навалившаяся несколько дней назад, не желала уходить. Женщины, двух дневная пьянка, даже случайная драка с отморозками в подворотне, не смогли прогнать давящее чувство тоски. Так и вышел он на работу с головной болью, да с отвратительным настроением.

Обработав заготовку, кузнец медленно вытер пот со лба.

– Все, шабаш, перекур, – произнес он, отправляя заготовку охлаждаться.

– Ты скажи, почему киснешь, поди, уже неделю на тебя глядеть тошно, – раскуривая трубку, спросил бородач у сидевшего рядом Алекса.

– Глеб, тебе когда-нибудь хотел бросить все и уехать, – спросил Алекс, достав пачку, прикурив, он продолжил. – Подальше в глушь, от всего, начать жизнь сначала, с белого листа.

– Знаешь, – Алекс затянулся сигаретой, – я ведь нигде долго не задерживался. Работаешь, вроде все получается, начальство довольное. НО, накатит, так что мочи нет терпеть, в голове только одно – это все не мое. Словно зверь загнанный начинаю метаться по комнате, места себе не нахожу, а то и вовсе срываюсь, и не суюсь, черт знает куда. Чувство такое будто я гость на этом свете, пассажир, ждущий пересадки.

Бывало, читаешь книгу или посмотришь фильм про давние времена и тянет туда. Даже к толкенистам ходил, только для них игра все, способ спрятаться от мира. Поиграют и обратно к цивилизации, а вот бросить все, зажить тем во что веришь, не встречал таких. – Он бросил окурок, придавил носком ботинка, добавил. – Только у тебя в кузнице и отдыхаю душой. Одна беда, не люблю душных помещений.

– Н-да, душа-бунтарь, – произнес Глеб, – все это оттого, что нет у тебя корней. Возьми меня, КУЗНЕЦ, и везде буду им. Мне нет смысла менять что-либо, я люблю своих детей, жену. Работа приносит мне радость и хлеб. Что ещё нужно. Глеб зачерпнул кружкой воды из бака и залпом её выпил.

– Хорошо, – с наслаждением произнес он, затем продолжил:

– А стараться изменить мир к лучшему – не по мне, да и не верю, что можно его сделать таковым. Для себя да, для тех, кто рядом и дорог мне, да.

– Как же страна, светлое будущее? – с иронией спросил Алекс.

– Страна живет своей жизнью, а я своей. И не советую ей, стране, лезть в неё, – серьёзно ответил кузнец, после чего встал и добавил, глядя на Алекса.

– Пошли работать или я изменю твою зарплату, причем не в лучшую сторону.

После работы Алекс не стал ждать маршрутку, решив прогуляться пешочком через лес, благо погода стояла теплая. Зайдя в лес, он остановился, и сняв туфли, встал на еще по-летнему зеленую траву.

– Хорошо то как, – выдохнул он, и с удовольствием потянулся, плюхнулся на кучу сухих листьев. Скрестив руки на груди, и набрал полную грудь воздуха, повторил.

– Хорошо, не суеты, не шума, а может вырыть землянку, да остаться здесь навсегда, – мечтательно произнес Алекс, наслаждаясь единением с природой.

Лес, привыкнув к чужаку, ожил. Запели птицы, по ногам во всю ползали мураши, рядом кто-то деловито шуршал в траве.

Слабый ветерок оторвал несколько листьев и бросил их на лежащего с глупой улыбкой человека, словно играя с ним.

Через какое-то время Алекс почувствовал, что-то изменилось. Запах леса уже не позволял ему парить в своих грезах, а наоборот стал вызывать легкое раздражение. Яркие краски, которые возникали в его голове от вдыхаемых ароматов, стали блекнуть, становясь грязными. Он пару раз втянул воздух, пытаясь понять, что изменилось, и уловил доносимый ветерком запах помойки. Настроение резко изменилось. Алекс вскочил на ноги, от нахлынувшего отвращения и безысходности, сжав кулаки, заорал во все горло:

– ГОСПОДИ, да сделай что-нибудь, нет мочи так жить!

В обвалившейся тишине ему показалось, как часть его души оторвалась то него и рванулась в высь.

Горло после крика души неприятно першило. Алекс прочувствовал слабость. Ему казалось, будто на его плечи взвалили несколько мешков цемента. Ноги сделались в один миг ватными, потеряв способность удерживать тело.

– Нервы, братец, нервы, – пошептал Алекс, хватаясь за дерево. Оказавшись на земле, он прислонился к стволу и сразу уснул.

Храм в пустоте не возник, не строился, он был всегда. Сюда невозможно было придти, приехать, приплыть и даже прилететь. И все потому, что Храм не существовал ни в одном из миров, или его отражении. Он находился между временем и пространством.

Здесь находили пристанище те, кого в мирах называли святыми. Это были просвещенные представители рода людского, а не фанатики, которые ради своих верований губили свои и чужие жизни.

В каждом из миров были врата. Пройдя их, посвященный оказывался в маленькой комнатке без окон и дверей. Лишь иногда из стены выезжал камень с углублением, где находились чаша воды, да кусок хлеба. Посвященный проводил какое-то время в раздумьях и медитации. Храм ещё раз проверял прочность на веру и чистоту помыслов. Те, кто допускал сомнения, возвращались обратно в родной мир. Тому, кто не колебался в своей вере и стремился идти дальше, открывались новые возможности.

По мере роста знаний, Храм открывал двери, пропуская посвященного в первый круг. Здесь он мог черпать знания из других книг, кристаллов памяти.

Прошедшему первый круг Храм позволял выйти во внутренний двор, где тот мог встретиться с другими посвященными.

Во втором круге Храм признавал посвященного, назначал ему наставника, который вёл его дальше по пути знаний. Знания Храма делились на три основных ветви:

Первая – ветвь силы. Послушники и наставники первой ветви были основой Храма. Они собирали тонкую и грубую энергию междумирья, аккумулируя, накачивая ею Храм.

Второй ветвью были служители синего круга. Они были способны пробивать тоннели времени и перемещать по ним искры разума. Третья ветвь – служители купола поиска.

Они искали по мирам, в ком есть искра. Она, впитав Я, то есть суть, душу человека и, перенеся путешествие по тоннелям времени, возрождалась в новом теле. Служители купола отслеживали искры, и в случае гибели носителя, перекидывали их в другие миры.

Искры имели пять цветов:

КРАСНЫЙ – цвет воинов, правителей;

ЗЕЛЕНЫЙ – цвет лекарей, земледельцев, ученых;

ЖЁЛТЫЙ – цвет писателей, артистов, священников;

БЕЛЫЙ – цвет магов;

СИНИЙ цвет встречался реже всех.

Человек, имеющий синею искру, сохранял былые знания в новом теле, помнил прошлое воплощение. Это был единственный цвет, который мог сочетать в себе свойства всех остальных цветов.

Главный наставник купола поиска стоял на верхней площадке синей башни, Ему не надо было впадать в транс, чтобы почувствовать вибрацию идущую от синей искры, которая пробудилась одном из миров. Тхе перебрал все случаи пробуждения синей искры на своей памяти и ещё раз убедился, они всегда несли с собой чудовищный выброс энергии. Эхо их пробуждения чувствовалась в мирах, вызывала дрожь основ в междумирье.

И вот теперь, он готовился к встрече с носителем искры. Трудность состояла в том, что в отличие от других цветов, синюю искру не возможно было перенести в момент смерти. Только добровольный переход мог сохранить редкий дар. Но и на этом трудности не кончались. Искра могла спать многие годы, зажечься ярким пламенем на короткий миг «для вселенной» и прогореть без следа.

Старший наставник волновался перед встречей. Его терзали сомнения, согласится носитель искры изменить свою судьбу, поверит ли в перерождение?

Волнение наставника были обоснованы, ведь миры лишенные синей искры, быстро затухали. Деградируя, люди скатывались к животным инстинктам, захлебывались кровью, ведя бесконечные войны. Носители не являлись панацеей от всех бед. Они – только ещё один шанс, данный миру.

Алекс провалился в сон. Все вокруг пришло в движение. Облака мчались на встречу и проскакивали, словно курьерские поезда. День сменялся ночью, зима весной. Звезды падали с небес и опять зажигались. Только он лежал неподвижно и смотрел на проносящуюся мимо вселенную. Затем звезды начали останавливать свой бег, и вскоре вообще остановились. Лишенный возможности двигаться, он смотрел по сторонам, старался понять, куда попал. В начале это не принесло результатов, но вскоре, краем глаза Алекс уловил движение. Скосив глаза в эту сторону, он убедился – так и есть, к нему светясь из нутрии, двигалось одинокое облако. На нем, как на корабле плыл в пространстве старец. На вид ему было лет пятьдесят, но Алекс был уверен, старик старше, чем выглядит. Вокруг старца воздух слегка искрился, создавая ореол. Одновременно от него шло ощущения силы и могущества.

– Вот это белочка, – подумал Алекс, не веря в реальность происходящего с ним, – и это на трезвую голову.

– Стоп, я же был в лесу, – одернул он себя. – Теперь все понятно, ягодку не ту слопал, вот глюк и поймал. Говорила мне мама, не суй в рот все подряд, получай теперь божественное явление.

Облако со старцем остановилось возле ложа Алекса. Явление, сойдя, уселось на краешек постели возле ног мужчины. Какое-то время они молча рассматривали друг друга. Первому, надоела игра в молчанку, Алексу.

– Вы уж не обессудьте, что лежа встречаю вас. Происки врагов наслали на меня недуг, который приковал меня к постели, лишил возможности упасть в ниц и поплакать немного от счастья, созерцая святой образ, – с издевкой произнес Алекс.

– Переживу, – ответил старец, не обращая внимания на иронию.

– Ну, если так, тогда позвольте узнать, кто вы? Если все же, вы, он, – Алекс несколько раз закатил глаза, – то, пользуясь, случаем хотелось бы задать пару вопросов, что так отяжеляют мою душу, – продолжал куражиться Алекс, понимая, что во сне все можно, – первый – что вы делаете в моем сне? И второй вопрос – почему утром я был в женских трусиках? Старец задумался.

– Во-первых, я не явление тем более, божественное.

– К чему тогда весь этот антураж, – вставил Алекс.

– Привычка, – пожав плечами, проговорил старец, – давно не был в вашем мире, раньше такое производило должное впечатление. Но давай вернемся к тому, зачем я здесь.

– А как же насчет…

Про трусики ничего сказать не могу, – прервал Алекса старец, словно прочитал его мысли, – я и о тебе только сегодня узнал. Кстати зовут меня Тхе.

– За что же тебя так, – Алекс состроил сочувственную мину.

– На моём родном языке это означает Познающий, – пояснил старец и продолжил. – Во-вторых, у меня к тебе есть важный разговор, от которого многое зависит.

– Вот так всегда, нет бы, просто по приятельски прилететь на облачке, чайку попить, аль чего по крепче,– вновь понесло Алекса,– небось мир спасать предложите. Миссию какую-нибудь почетную, смахивающую на самоубийство. Точно, по лицу вижу, угадал. Оно конечно понятно, на чаёк да на персональном облаке, не серьезно. Да ладно, проехали, я не в обиде. Ты только ответь, старче, весь этот бред я утром вспомню?

– Надеюсь, ты высказался, и не будешь более встревать со своими глупыми рассуждениями, – в голосе Тхе зазвенел, металл, от которого Алекс почувствовал, как по коже побежали мурашки. – Теперь о главном. Ты слышал когда-нибудь о реакорнации?

– А как же, с детства любил песню дяди Володи: Веселую религию Придумали индусы

Алекс хотел дальше процитировать Высодского, но, увидев нахмуренный взгляд старца, заткнулся.

– Она существует, – продолжил старец, когда его подопечный замолчал, – хотя, не совсем в том виде, как её толкуют у вас, есть несколько отличий:

– Первое; не каждый человек может переродиться;

– Второе; это происходит не на земле, а в другом мире;

– И третье – человек всегда остается человеком, а кем он станет, как раз и будет влиять искра.

– Подожди, что за искра? – спросил Алекс, – ты уже не раз о ней упоминал.

Тхе вздохнул и посмотрел на него так, как смотрят родители на своих отпрысков в период, когда те чаще всего произносят слово ПОЧЕМУ.

– Если посмотреть на обладателя искры с помощью того, что у вас зовется магией, то увидишь внутри тлеющий огонек. Его мы и называем искрой. Служители купола находят и переносят её с помощью э-э-э-э… Вообщем, попадая в нужное место, искра возрождается в новом теле.

– А, – раскрыл рот Алекс

Вдаваться в подробности некогда, слишком много энергии и сил братьев уходит, что бы удерживать меня здесь. Если есть вопросы, то по существу, – оборвал его Тхе.

– А ты у них в куполе вроде боса, – предположил Алекс.

– Да.

– Раз сам босс явился ко мне, значит что-то не так – продолжил размышления Алекс.

– И да, и нет, – ответил старец, – проблема в том, что твоя искра особенная, редкая. Если другие искры переносятся в момент смерти, и нам не надо вступать в контакт с их обладателями, то твоя искра потухнет в момент смерти. Так что переход может состояться только при жизни и с твоего согласия.

– А-а-а-а, то есть, что бы отправиться в другой миг, я должен умереть?

– Нет, твое тело останется здесь. Мы перенесем твою искру в другой мир, где у тебя начнется новая жизнь, и возможно у тебя проявятся такие способности, о которых здесь, – Тхе обвел пространство вокруг рукой, – ты и не мечтал.

– Сначала?

– Да заново, с самого зачатия, подростковых прыщей, потери девственности. Все эти прелести, ты сможешь ощутить заново, – констатировал старец, – при этом, в тебе будут живы воспоминания о нынешней жизни, и я думаю, они не раз помогут в будущем.

– Что будет со мной здесь, если я соглашусь? – спросил Алекс.

Ему было уже не до шуток. В глубине души, он не раз о том, чтобы начать жизнь с начала. Теперь, когда настал этот момент, его, охватил страх.

– Ты о теле, оно будет жить, как тело, – скучным тоном ответил Тхе.

– Я стану наподобие «растения»? – Возмутился Алекс.

– ТЕБЯ НЕБУДЕТ, ТОЛЬКО ТЕЛО, – делая ударение на каждое слово, произнес старец – отнесись к этому как переезду на новое место. Скажи мне, что тебя здесь держит? Семья, дети, родители, великая любовь, ничего. Останься, и будешь изводить себя мыслями, о потерянном шансе. Я предлагаю тебе построить свою жизнь заново, в мире, о котором ты всегда мечтал. Думай, а мне пора.

– Сколько у меня времени?

– От года до пяти лет, у всех по-разному. Сам почувствуешь, только не опоздай, – сказал Тхе и поднялся.

– И все же не могу поверить до конца, в реальность происходящего, – выдохнул Алекс.

– Все всегда ждут чуда, доказательств, – старик усмехнулся и полез за отворот своего одеяния. Вытащив оттуда медальон, он вложил его в руку Алекса, – это поможет тебе. Когда решишься, переломи его. В нем есть сила, которая даст знать о твоём решении.

– И последнее, только что автоответчик записал одно сообщение по поводу твоего утреннего одеяния, – сказал старик, усаживаясь назад в облако.

Утром пробуждение уже было пыткой. Так он чувствовал себя лишь один раз, если не считать армии, когда попал под раздачу ОМОНа, когда те усмиряли фанатов, какой-то футбольной команды. Кряхтя, он поднялся с дивана.

– Черт, да где же он? – злился Алекс, шаря ногой под диваном, в поисках второго тапка, наконец, найдя потерю, он поплелся в ванную, заскочив по пути в «м\ж» облегчить совесть.

Минуло два года с тех пор, когда к уснувшему в лесу Алексу явился старец по имени Тхе. Он предложил начать другую, новую жизнь. Можно было списать все это на временное помешательство или дурной сон, если бы не странные обстоятельства. Он удивительным образом оказался дома, хотя точно помнил, что заснул в лесу. Другим подтверждением реальности встречи со старцем была запись на автоответчике. Ларка орала на него, за то, что он приперся посреди ночи, вдрызг пьяный «отымел» её, особо не интересуясь, хочет ли она. Напялил трусы, которые, между прочим, недавно подарил ей муж, и с криком «ковбой всегда успеет», вывалился в окно, переполошив соседей.

И самый главный серьезный довод – медальон из сна, который был зажат в кулаке, когда он проснулся. Алекс даже носил его к антиквару на консультацию. Тот, цокая языком, восхищался забавной вещицей. Антиквар предлагал неплохие деньги за неё, утверждая, что не встречал ничего подобного за свою жизнь. Он констатировал, вещь очень старинная и это не подделка.

Алекс месяц убеждал себя, что это был только сон. И все же происшедшее не отпускало его. Мысли возвращались к сделанному стариком предложению. В конце концов, он устал убеждать себя в не реальности явления, осознав однажды, что готов рискнуть.

Алекс продал квартиру, на вырученные деньги стал готовиться к следующей жизни. Походы в горы, чтобы обучиться азам альпинизма, посещение всевозможных школ выживания занимали все его время.

Вторым этапом его подготовки к следующей жизни стало пополнение знаний. Он сделался завсегдатаем библиотек, поглощая всевозможные знания, до которых мог добраться. Алекс запоем читал о сражения великих полководцев, не забывая штудировать энциклопедии по медицине и особенно книги о лечебных травах.

За два месяца до назначенного срока Алекс пустился во все тяжкие, благо здоровье можно было не беречь. Он оправдывал свои похождения фразой «Знания всякие нужны, знания всякие важны».

И вот теперь стоя в ване у зеркала, он смотрел на опухшее лицо и криво усмехался:

– Да будет что вспомнить, окромя библиотек.

Алекс побрился, оделся в чистый костюм, купленный специально для этого случая, затем подошел к сделанному им же самострелу и поджог свечку. По его задумке, свеча должна пережечь веревку, которая освобождала груз, приводящий в действие курок.

Алексу долго не давала покоя мысль, что в этом мире он оставляет своё тело без присмотра. После ухода искры оно будет способно только на то, чтобы пускать слюни и с идиотской улыбкой гадить под себя. Надеется на то, что найдется добренькая тетенька и будет заботиться о человеке, напоминающем растение, было просто глупо. Вот тогда он и придумал этот план.

Усевшись в кресло напротив самострела, Алекс взял телефон и набрал номер милиции:

– Але, милиция, произошло убийство, – назвав адрес, он отключил телефон. Теперь у него есть пятнадцать минут, пока свечка пережжет веревку. Алекс взял, лежащий рядом на столике медальон, и переломил его.

– Ну что, как говорил Юра, поехали, – произнес он.

Несколько секунд, которые показались Алексу вечностью, ничего не происходило. Затем из надломленных частей медальона показалось свечение.

– Ты погляди, ну прям как в кино! – любуясь необычным зрелищем, произнес он.

Между тем свечение приняло форму круга. Прошла ещё пара минут, мутная середина круга посветлела и в нем появилось знакомое лицо Тхе.

– Ты готов? – сразу перешел к делу старец.

– Да, – ответил Алекс.

– Соедини половинки медальона и положи их на лоб, – дал указания Тхе.

– И все? – удивлено спросил Алекс.

– А что, тебе надо раскатов грома и блеска молний для осознания величия момента? – насмешливо заметил старик.

Алекс пожал плечами и сделал, как велел старец, ожидая, что будет дальше.

Ничего не происходило довольно таки долго. Затем он почувствовал, что его подымает какая-то сила. Тело охватила не обычная легкость. У самого потолка, Алекс опустил голову и увидел своё тело, окутанное сверкающим коконом. Это было последние, что он видел, покидая Землю. Сознание пронеслось сквозь потолок, взмывая вверх через облака, к звездам. Скорость все росла, превращая звезды в сплошной яркий поток. Алекс закрыл глаза и уснул. Впереди его ждал новый мир.