"Маргарет Сент-Клэр. Потребители" - читать интересную книгу автора

молодых людей" и, наконец, "Создатели привычек". Томми взял
книги под мышку и ушел к себе в комнату.
Не прошло и двух часов, как групповые папа и мама
постучали к нему в дверь. Они собирались идти купаться, у
них были изумительно новые плавающие игрушки, и все это
называлось в Руководстве Тренировкой Уверенности.
Когда Томми не ответил на стук, групповая мама постучала
снова. Когда он и на этот раз не ответил, папа и мама
встревожились. Они открыли дверь и вошли.
Томми сидел на полу с пустым невыразительным лицом,
вытянув ноги. Книги, которые он только что получил,
валялись вокруг. Рядом лежали сделанные из вырванных
страниц бумажные кораблики и шляпы.
Групповой маме пришлось облизать губы и проглотить слюну,
прежде чем она смогла выговорить:
- Томми, Томми, что случилось? Мы идем купаться. С
замечательными плавающими игрушками. Разве ты не хочешь
купаться?
Он не ответил. Групповая мама снова облизала губы. Она
пыталась придумать что- нибудь, но слова не шли на ум Такого
с Томми еще никогда не случалось.
Групповой папа сказал авторитетно:
- Томми, немедленно прекрати. Мы идем купаться.
Купаться - приятно. Ты должен хотеть купаться. Ты должен!
Бесстрастное лицо мальчика стало на секунду раздраженным.
- Я не хочу ничего хотеть, - сказал он.
- Но, Томми, - сказала групповая мама. Она готова была
расплакаться, - Томми, ты не можешь не хотеть! Ты всегда
был таким хорошим рекламщиком. Ты же собираешься всю свою
жизнь рассказывать людям изумительные вещи об изумительных
товарах.
Томми взмахнул рукой, как человек, отмахивающийся от
комаров.
- Не хочу, - сказал он. Голос его звучал устало.
Глаза были закрыты. Групповой дом покачнулся на волне.
Групповая мама вздохнула. Она знала, что в конце концов
ей удастся расшевелить Томми. Такое время от времени
случалось со всеми детьми в группе. Это ничего не значило.
Ровным счетом ничего.
И все-таки ее глаза лихорадочно искали взгляд группового
папы. Она дрожала Услышал ли он в словах Томми то, что
услышала в них она? Прозвучали ли они для него, какой бы
бессмыслицей это ни казалось, смертным приговором их
культуре? Увидел ли групповой папа то, что увидела она?
Трещину в плотине, через которую врывается вода? И
почувствовал ли он при этой мысли то же, что и она, -
невыразимое облегчение?