"Анджей Стасюк. Девять " - читать интересную книгу автора

серебряно-серая с вращающимся креслом посередине и зеркалом, в котором
отражалось небо, и это отражение было ярче и краше оригинала. Пес остался на
своей лежанке, и Болек путешествовал один. Вот он открыл последние двери.
Тут все было розовое. Правда, вокруг царил полумрак, но так может пахнуть
только розовое - как внутри пудреницы. Болек подошел к окну и раздвинул
шторы. Под белой простыней лежала женщина. Тонкая ткань облегала ее тело
почти как вторая кожа. Ноги, бедра - все вырисовывалось отчетливо, только
было словно слегка растушевано. Болек присел на краешек рядом и шлепнул ее
по жопе. Она забормотала что-то под простыней, высунула голову - это была
крашеная блондинка. Перевернулась на спину. Грудь торчала прямо в потолок.
Он положил ладонь на левую сиську.
- Ну, ну, Бомбончик, я еще не проснулась.
- Ну и спи. Кто тебе запрещает. - Болек скинул тапки и растянулся
рядом.
Он привалился, стараясь взгромоздиться на нее, но блондинка высунула
руку из-под простыни и ущипнула его за складку жира на животе:
- Бомбончик, ну брось. Лучше скажи, кто это приходил. Я слышала. А
может, мне приснилось?
Болек положил ладонь ей между ног. Простыня пошла складками на манер
драпировки, изображающей лучи солнца.
- Да там один, Павел.
- Что ему надо?
- Бабки. Всем нужны бабки.
- И что?
- И ничего. Послал его к пану Максу.
- Недобрый.
- Мог бы натравить на него Шейха. - Он пододвинулся ближе и поцеловал
ее в шею. Попытался перекинуть левую ляжку через ее ногу.
- Брось, - сказала она.
- Ну, пожалуйста...
- Ты побрился?
- Да. И помылся.
- Ну тогда можешь сделать то, что я люблю.
Болек сполз вниз и встал на колени в ногах кровати. Приподнял края
простыни и натянул себе на голову. Теперь он был похож на старомодного
фотографа. По Остробрамской неслись три пожарные машины. Голубые вспышки
рассекали поток машин надвое. Старушка за рулем серой малолитражки от страха
съехала на обочину. Силь лежала с широко открытыми глазами. У нее была такая
игра: продержаться как можно дольше, прежде чем они закроются сами.

Выйдя из лифта, Павел немного подождал, пока глаза привыкнут к темноте.
Стоял и думал, что все тихо и, пока лифт едет вниз, можно не бояться. Никто
его не увидит, никто не услышит. Этот этаж пустовал. Его сняли китайцы,
вставили во все двери новые замки, и на этом дело кончилось. Жизнь с ее
возней и движением текла ниже. Он даже чувствовал запах людей. Кухни здесь
были очень тесные, и в обеденное время хозяйки приоткрывали входные двери на
цепочках. Павел вынул сигарету и зажег спичку. Серо-коричневая тьма
клубилась в конце коридора. Будто поднялась пыль, но воздух был неподвижен.
Это старые стены так отражают свет. Спичка отскочила от стекла, ведущего на
галерею, но там внутри не было никаких окон, ничего, только стена да черный