"Кристофер Сташефф. Мудрец" - читать интересную книгу автора

плеч. Он разминал и разминал руки и скоро сумел положить их на грудь.
Когда ему удалось по-птичьи помахать - хотя никакая птица еще не летала
так медленно! - он заставил себя съесть еще кусок принудительно, поскольку
пока не ощущал настоящего голода. Затем Огерн принялся разминать ноги.
К тому времени, как Огерн свесил ноги на пол, он доел плод, лоб его
покрылся испариной. Он не попытался подняться, только перевернулся на
живот и перенес часть своего веса на ноги, затем снова лег на ложе и делал
так, пока не почувствовал, что колени начали сгибаться. В конце концов
Огерн совершил невероятный подвиг: он забрался на ложе, решил съесть еще
один плод, но обнаружил, что ваза пуста. Но это оказалось не важно, потому
что Огерн уже проваливался в сон.
На следующее утро ваза снова была полна. Огерн повторил все, чего
добился накануне, и умудрился даже пройти несколько шагов, в результате
чего совершил открытие: у изножия ложа был заготовлен хворост. Огерн
поджег ветку от огня, пылавшего в расщелине, разжег костер, погрелся около
него, с опаской поглядывая на лед вокруг, но тот и не думал таять. И в
самом деле, тепло костра успевало согреть лишь небольшое пространство, а
потом его поглощала вековая стужа пещеры. И все же тепло помогало Огерну
двигаться. Он наклонялся, разгибался, потягивался.
К концу дня ваза с фруктами вновь опустела, а Огерну хватило сил лишь
на то, чтобы забраться на ложе. Засыпая, он подумал о том, что фрукты -
это, конечно, неплохо, но для того, чтобы его мышцы обрели былую силу, ему
нужно мясо.
Рахани, видимо, наблюдала за каждым его движением и заботилась о нем,
насколько могла из своего потустороннего мира, пользуясь настоящими
чудесами. Как же еще объяснить то, что в пещеру вдруг забрел дикий
поросенок, но не явилась его мамаша? Как еще объяснить то, что потом,
когда Огерн зажарил и съел поросенка, мышцы его окрепли и обрели если не
былые размеры, то уж силу - точно! Как еще объяснить залетевшую в пещеру
куропатку и всех остальных мелких зверьков, которые во множестве являлись
к Огерну до тех пор, пока его тело не обрело легкость, хоть и побаливало
по-прежнему, пока у него не набралось достаточно шкурок, чтобы сшить себе
меховой килт?
Однажды утром Огерн проснулся и нашел на столе из черного дерева
новые накидку и рубаху.

***

Кьюлаэра, возможно, и отверг мысль об изнасиловании, но он все-таки
не прочь был кем-то покомандовать и поколотить за нерасторопность. Он
приказал девушке-гному принести мяса. Та выпучила глаза и спросила:
- Откуда?
- Убей какого-нибудь зверька, дурочка! - заорал Кьюлаэра и дал ей
пинка.
Она вся сжалась, заплакала, задрожала и затрясла головой:
- Нет, хозяин! Несчастную маленькую белочку? Не могу!
- Найди что-нибудь получше белочки, иначе я тебя изобью. И избил, но
Луа не могла убивать, она лишь рыдала и рыдала, как будто у нее разбилось
сердце, и за это Кьюлаэра тоже ее избил. Даже когда он сам убил куропатку,
она все равно плакала, ощипывая ее перья, и чтобы заставить ее выпотрошить