"Кристофер Сташеф. Маг-целитель (Маг III)" - читать интересную книгу автора

может, это действительно какой-нибудь древний документ. Расшифрует его Мэт
- и поутру проснется профессором. Но знаете, все эти "может быть", "если
бы да кабы". Может быть, луна сделана из засохшего рокфорского сыра, а?
Ну а я готовился получить степень магистра гуманитарных наук - надо
же хоть как-то оправдать свое житье в кампусе. Ни один предмет не мог меня
заинтересовать надолго. Все начинало казаться глупым, как только
профессора с фанатичным восторгом углублялись во всяческие мелочи.
Если смотреть с этой точки зрения, то Мэт уж точно профессором
родился. Он работал над докторской и готов был буксовать на одном месте,
стирая покрышки, только бы расшифровать пергамент. Мэт уверял меня, что
этому клочку бумажки шестьсот лет и что он написан на языке, о котором
раньше никто и не слыхивал. Я посмотрел-посмотрел на пергамент, покачал
головой и снова заложил его в записную книжку. Я ни капельки не
сомневался: рано или поздно Мэт явится за своим сокровищем.
Но только он не явился. То есть пропал.
Через пару дней я уже и сам перестал верить в то, что Мэт уехал их
города. Да знаю я, знаю, вы скажете: у меня разыгралось воображение,
только мне все больше и больше казалось, что Мэт загадочно исчез, и ничего
я не мог с собой поделать.
Ну а, вы бы что стали делать, если бы ваш друг вот так взял и
испарился?
Правильно, прежде всего надо выяснить, стоит ли за него тревожиться.
В первый день я заглянул в кафе, и там мне сказали, что Мэт не
появлялся и про пергамент не спрашивал. Я забеспокоился, но не так чтобы
уж очень. На следующий день я уже разволновался не на шутку. Наступила
полночь, а он так и не пришел. Тогда я подумал: может, Мэт опять
заработался, забыл про еду, и у него голодный обморок - такое уже бывало.
Словом, я отправился туда, где он жил.
А жил он в одном из коттеджей, которые когда-то строились на одну
семью, а потом из них сделали пятиквартирные домики, если только это можно
было назвать квартирами: гостиная девять на двенадцать с кухонной стенкой
и еще спальня-конурка. Я постучал в дверь. Никто не ответил. Я снова
постучал. Подождал. Постучал в третий раз. Никто не отвечал. В три часа
пополуночи вышел рассерженный сосед и завопил, что мой стук разбудил его.
Тут я уже забеспокоился всерьез. Я зашел к Мэту и на следующий день. На
стук снова никто не вышел. Третья попытка во все времена считалась
счастливой. В общем, я ушел от двери, огляделся - не видит ли кто меня, и
преспокойно забрался в окно. А ведь я Мэту всегда внушал: окно надо на
ночь закрывать.
Угодил я прямехонько на стол; Мэт любил есть и писать при
естественном освещении. А на столе...
Знаете, желудок у меня крепкий, конечно... А Мэт, что и говорить, в
домашнем хозяйстве никогда не был особенно силен. Ну, гора тарелок с
остатками подливки, покрывшейся слоем плесени, - это я еще могу понять, но
чтобы все заросло паутиной - это уж вы меня извините! Кошмар. Как же он
мог так жить? Вы меня верно поняли? Не по углам паутина, нет! У него вся
мебель паутиной заросла! То есть присесть невозможно, чтобы в паутину не
вляпаться. Ну и хозяева этой паутины, соответственно, на местах: маленькие
коричневые, серые побольше и здоровенные самки, размером в четверть дюйма.
У этих на брюшках, ближе к челюстям, из красных пятнышек вырисовывалось