"Клинок выковывается" - читать интересную книгу автора (Роспопов Дмитрий Викторович)

Глава 6 Мастер клинков

Отделавшись от сковывавшего нас отряда, мы сразу же повернули назад и по уже знакомой дороге двинулись к заранее оговоренному месту встречи, к тому самому тайному входу в подземелье, из которого мы вышли, когда направлялись в столицу. По договорённости с гномами, один из воинов должен был ждать нас там каждый первый день новой недели.

Гном был на месте, опознание затруднений не вызвало, поэтому путь назад в посёлок прошёл без быстро и без каких-либо серьёзных разговоров. Провожатый был нам почти незнаком, вследствие чего мы ограничились только обсуждением столичных нравов и кухни.

Моё прибытие в посёлок, однако, оказалось не таким будничным, как обычно. Если прежде я просто выходил из пещеры, спокойно отправлялся по своим делам и на меня мало кто, кроме старейшин, обращал внимание, то в этот раз тихо проскользнуть к дому не удалось.

Прежде всего с нами завязали обстоятельный разговор гномы, охранявшие вход в тоннель, ведущий к выходу в деревню. Заметив, как один из них «незаметно» смылся, я понял — дело нечисто. То же самое с точностью повторилось на посту, расположенном у входных ворот. Гномы, хитро глядя на меня, всё время старательно вырастали у меня пути и задавали кучу вопросов. Чтобы не обижать их, приходилось всё время останавливаться и отвечать. Потом они чуть ли не силой затащили меня в свою комнату отдыха и принялись требовать, чтобы я с ними пообедал. Поняв, что в посёлке что-то затевается, а воинам дан приказ любым способом меня задержать, я не стал их подставлять и сдался, вместе с телохранителями присев за их стол. Вырваться от них мне удалость только через два часа.

— Встречу, что ли готовят? — озвучил Рон мои мысли, когда мы, наконец, отбились от караульных, прошли ворота и зашагали в деревню.

— У них на рожах это вот такими буквами было написано, — коротко рассмеялся шаман. — Так что готовься, Макс.

— Как будто у меня есть выбор, — недовольно буркнул я, поежившись. Необычность происходящего меня несколько нервировала.

Действительность оказалась даже хуже, чем я думал. Едва мы вышли из леса на дорожку меж вспаханных полей, как остроглазый нубиец тут же присвистнул от удивления, заметив что-то в посёлке, который мне с высоты склона представлялся нагромождением одинаковых коробочек.

— Ну и чего там? — заинтересованно спросил я.

— Не будем портить людям… — нубиец запнулся, и тут же добавил, — …и гномам праздник. Сам всё увидишь.

Смотреть, действительно, было на что, похоже, что встречать меня вышел весь посёлок. Толпа казалась громадной из-за того, что я впервые видел всё население долины собранном в одном месте, я даже тихо присвистнул. Люди и гномы стояли группами, но уже вперемешку, что меня весьма порадовало. Также порадовало то, что строений за время моего отсутствия явно прибавилось, бараки исчезли, и, похоже, начали строиться дома уже для будущих переселенцев, которых я только собирался выпросить у герцога, после того, как отправлю ему первую партию золота из его доли прибылей.

Пока я рассматривал всё своё хозяйство, мы подошли к стоящим впереди всех полукругом гномьим и людским старейшинам, которые довольно улыбались. Впрочем, улыбки цвели везде, и я с каким-то внутренним трепетом понял, что, по крайней мере, большая часть из них была адресована мне. Какое-то странное и до сих пор неизведанное мной чувство наполнило меня, сердце в груди забилось сильнее и комок подкатил к горлу. Я судорожно улыбался и махал всем рукой, пока мы не подошли к старейшинам.

Вперёд вышли Дарин и Роик, синхронно поднявшие руки вверх. Сразу же наступила тишина.

— Тан Максимильян, — начал гном и замолчал.

— Барон Максимильян, — тут же произнёс Роик и тоже замолк.

— Мы приветствуем возвращение своего тана и хотим преподнести ему подарок, — Дарин прервался, давая слово человеку.

— Мы приветствуем своего господина и хотим преподнести ему подарок, — тут же продолжил тот.

Из-за их спин появились гном и человек с небольшими квадратными деревянными ящичками в руках, чуть ли не парадным шагом приблизились ко мне и остановились по бокам, повернувшись лицом к своим руководителям. Дарин и Роик, торжественно глядя на меня, открыли крышки ларцов, и я увидел два лежавших на мягких подушечках небольших ключа, сделанных из золота и украшенных изумрудами. Достав их, они протянули мне каждый свой и почти синхронно произнесли:

— Прими от нас ключи от города, который ждёт величие.

«Тут города-то никакого нет ещё, — несмотря на нахлынувшие на меня чувства, во мне очнулся циник, — и хрен его знает, будет ли вообще». Пришлось шикнуть на этого поганца, чтобы не портить людям праздник, к которому они явно давно готовились. Я, неожиданно для всех — да и для себя самого, честно говоря — опустился на одно колено, по толпе пронёсся удивлённый шепоток, который, впрочем, затих сразу, как только я заговорил.

— Принимаю и горжусь, — произнёс я, взяв ключи обе в руки и поднимаясь на ноги. Правда, едва глянув на них, я чуть снова не упал на землю, захлебнувшись хохотом, и только силой огромных усилий мне удалось удержаться от столь неподобающего обстановке поведения. Утробно закашлявшись, чтобы скрыть смех, я ещё раз глянул на ключи: на подарке гномов из изумрудов был выложен герб в виде молота, а на изделии, которое передали мне люди, сверкая, красовался серп.

«И настал коммунизм во всём мире, — в голове моей вертелись абсолютно несерьёзные, несмотря на торжественность момента, ассоциации, — вот бы вожди пролетариата порадовались!».

Дальнейшее я воспринимал, как одну сплошную круговерть. Поскольку день моего прибытия общим решением Совета старейшин был объявлен выходным, то не удивительно, что сразу появилось вино, которое селяне делали из ягод, заиграла музыка и всё селение рассыпалось на несколько танцплощадок с расставленными вокруг них столами с едой и старательно наяривающими мелодии музыкантами. Я старательно не пил протягиваемые мне со всех сторон кубки с вином, просто делая вид, что пригубливаю из них. С алкоголем я не сильно дружил вообще, а в этот день просто победило здравомыслие: если бы я даже просто прихлёбывал из каждого кубка, то день для меня закончился бы очень быстро.

А так, погуляв среди веселящегося народа, я тихо выманил из толпы орка, которого перестали сторониться, и принялся вытрясать из него информацию обо всём, произошедшем в долине за время моего отсутствие. Закончив с ним, я нашёл Дарина и, сообщив, что завтра с утра жду всех у себя на совет, ушёл домой.

Утро сразу напомнило мне, что я не в столице. Скребущиеся под половицами мыши, а также крики домашней птицы и скота пробудили меня ото сна. Открыв один глаз, я вяло посмотрел в мутное окно. «Надо бы попытаться какое-никакое стекло сделать, — подумалось мне при виде слюдяных пластинок. — Правда, всё, что я помню из необходимых компонентов — это чистый песок. Вот блин, и почему я химию нормально не учил?». Злость на себя, а также на то, сколько всего полезного можно было бы сделать, помни я, из чего делаются многие достижения нашей цивилизации, ни к чему не привела, кроме того, что я уже знал, больше ничего в голову не приходило. Придётся осуществлять только ранее задуманное, построить самогонный аппарат, изготовить бумагу, пеньку, а также механический молот и пресс — это всё, о чём я имел более или менее осмысленное представление, вплоть до циклов и технологии производства. Сейчас у меня, наконец, появилось свободное время, без суетливой каждодневной беготни, и можно было попробовать воплотить идеи в жизнь.

Сон окончательно улетучился, и я решил вставать. К тому же обоняние подсказало мне, что Рози приготовила завтрак.

— Господин барон, — вдова вошла в комнату, услышав, что я встал и застилаю кровать, — я вам говорила, что сама всё сделаю, вы бы позавтракали лучше, а то на улице вас уже дожидаются.

— Как, уже?! — обалдел я. — Так, давай зови всех сюда, и приготовь, пожалуйста, завтрак на всех.

— У меня уже всё готово, — с гордостью ответила она. — Вы садитесь за стол, а я их приведу.

Спокойно вздохнув, я уселся в своё кресло. Хоть от вида и запаха выставленных на стол кушаний у меня и текли слюнки, но я старательно сдерживался, пока в дом не вошли все старейшины.

— Думаю, никто не будет возражать, если вместо обычного заседания мы проведём совместный завтрак? — спросил я у них. Раздался гул довольных голосов, и некоторые стали занимать свои места, кто-то пошёл за стульями. Рози тем временем принялась выставлять на стол дополнительные приборы. Минут через пять за столом разместились все, и тишину нарушали только звяканье ножей, вилок и только оживлённое чавканье.

— Кто первый начинает, я или вы? — я, почесав живот, довольно откинулся на спинку своего кресла.

— Думаю, имеет смысл начать нам, поскольку и рассказывать-то, в общем, нечего, — Атор оглянулся на своих соседей и те поощрительно ему кивнули. — Всё идёт по плану: сеем, садим, выращиваем, растим.

— Как кочевники себя ведут? — поинтересовался я.

— Пару раз пытались напасть, но дружина быстро их разогнала, — ответил один из людских старост.

Тут заскрипела дверь, и все повернулись на звук. В дом вошли Рон, Загиял и Ур'такал, которые, увидев у меня столько народу, остановились, а шаман вопросительно на меня посмотрел.

— Присоединяйтесь, — я махнул рукой и встал из-за стола уступая им место. Передислоцировавшись на кровать, я добавил: — Как раз моя очередь рассказывать про поездку в столицу, если что, поправите или дополните.

Телохранители уселись за стол и накинулись на то, что к тому времени не успели разорить старейшины. А те, в свою очередь, кратко ввели меня в курс дела. В принципе, рассказывать действительно было нечего, жизнь в посёлке продолжалась и без моего присутствия. После их рассказа настала моя очередь. Я, тщательно отсеивая то, о чём повествовать ни в коем случае не следовало — хотя бы о ликвидации отряда инквизиции и ликвидации гильдий убийц — распространялся о путешествии. Особенное оживление у старейшин вызвал, конечно, рассказ о дуэли, они удивлённо переглядывались и восхищённо смотрели на меня, хотя я постарался описать всё вкратце и без подробностей. Заставили их задуматься предложения таронцев и маркиза, напугали покушения на меня, организованные гномами, так что, когда я закончил, в комнате наступила тишина.

— Да уж, вы там, господин барон, тоже не баклуши били, — с уважением протянул Дорн. В зале раздался одобрительный гул голосов, многие с таким определением моих похождений были согласны.

— Хорошо, тогда у меня есть несколько предложений, и я хочу, чтобы вы их выслушали и оценили, — я задумался. — Наверное, стоит позвать Костела и его спецов.

Рон сразу поднялся и вышел за дверь. В ожидании прихода специалистов мы беседовали о поселковой жизни, о том, сколько людей и гномов работают, как распределили домашний скот, сколько и чем засеяли полей, что дают охота, огородничество и рыбное хозяйство и прочем подобном.

Когда пришли управляющий и его специалисты, в комнате сразу стало тесно, так что мне пришлось потесниться и усадить на свою кровать несколько человек.

— Доброго утра всем, — начал я, слегка склонив голову в знак уважения к присутствующим. — У меня есть кое-какие предложения по нашему общему делу, хотелось бы услышать мнение о них со стороны. Поэтому я сначала изложу свои идеи, а затем хочу выслушать ваши соображения, в том числе и критические.

Я оглядел всех, кто кивнул мне, кто молча ждал.

— Тогда начну с производства крепких спиртных напитков, — я рассказал о том, что знал о перегонке браги в самогон, а знал я много, поскольку у дедушки часто приходилось заниматься производством этого продукта. Затем изложил свои мысли об изготовлении пеньки, ну, и далее по списку. Все слушали сосредоточенно и внимательно.

— Вот, вроде бы и всё, — подытожил я, почесав в затылке. — Теперь вопросы.

Вопросов оказалось больше, чем я мог себе представить. Что гномы, что люди быстро схватывали новые идеи, и им не нужно было ничего разжевывать, их интересовали только технические подробности. Я в который раз поразился тому, насколько отличалось их мышление от того, каким его обычно описывали писатели, фантазирующие о появлении в средневековом мире наших современников. В книгах чаще всего говорилось о том, что аборигенное население сплошь серо и необразованно, так что бедным героям приходилось чуть ли не насильно вбивать им в головы разумные идеи. Как же эти описания оказались далеко от истины! На меня смотрело десятка три умных глаз, а уж вопросы крестьяне и гномы задавали такие, что я откровенно плавал в тонкостях самим же предложенных технологий.

Пытка для меня закончилась только через два часа, когда и специалисты, и старосты выжали меня, как лимон, вытащив даже малейшие крупицы того, что мне сначала казалось несущественным. Я давно уже утирал с лица пот, а от града нескончаемых уточнений начала болеть голова.

— Хм… — протянул Прост, — наверно не стоит спрашивать господина барона, откуда он узнал о высказанных им способах и методах производства неведомых доселе продуктов и предметов, но они очень интересны. Если у нас получится организовать производство хотя бы… как вы её назвали… ах да, «бумаги», то одно это навсегда изменит привычный нам мир. Сейчас стоимость обычного пергамента чрезвычайно высока, а уж если на свитке написана книга — то купить её могут позволить себе только состоятельные люди. Если же — как утверждает господин барон — возможно изготовить заменитель пергамента из сушеной сердцевины конопли, которую все воспринимают не иначе, как сорняк, то книги и знания станут доступны для всех.

— Веревки и канаты из той же конопли, которые не боятся солёной воды, — продолжил другой, — ведь это же золотое дно! Да их у нас все корабелы раскупят, ведь главная проблема на кораблях — это короткий срок службы снастей, они гниют от солёной воды после двух-трёх плаваний.

— Я уже молчу о том, насколько можно будет упростить производство всяких металлических предметов, не требующих знаний уровня мастера-кузнеца, — Ортан, оглянулся на своих собратьев и опять уставился на меня. — Думаю, что вы, тан, на собственном опыте поняли, как долго и тяжело ковать даже простые гвозди. А если заменить кузнеца с молотобойцем на механические пресс и молот, то те же гвозди, лопаты или подковы можно будет делать сотнями и тысячами без всяких проблем.

— Я для того вас всех и позвал сюда, чтобы вы помогли мне претворить в жизнь мои задумки, — я отпил воды из бокала, чтобы промочить пересохшее от долгих разговоров и волнения горло. — Думаю, вам самим уже понятно, что тонкостей производства всего перечисленного я, к сожалению, и сам не знаю.

— Думаю, нам хватит того, что мы от вас услышали тан, — Дорн посмотрел на людей. — Вы не будете против, если мы возьмёмся за пресс и молот, а вам оставим заниматься всем остальным?

— Нет, конечно, — ответил за всех Костел, — тем более, как можно встать между гномом и его железкой?

Его шутка немного разрядила серьёзную обстановку, и все рассмеялись.

— Я одного не понимаю, — внезапно среди смеха раздался голос Загияла, — если все технологии несут практический смысл, то какая нам польза от напитка, бокал которого вырубает сознание человека быстрее, чем несколько бутылок вина?

Все тут же примолкли, обернувшись на меня. Я в своём выступлении специально опустил этот момент, так как не собирался раскрывать все свои планы, но врать ближайшим соратникам смысла не было.

— Что ж, расскажу, — я сел в кресло во главе стола, которое совершенно незаметно для меня вновь оказалось свободным, — расскажу в виде небольшой притчи, которую я придумал. Вернее, придумал не я, но собираюсь рассказать вам то, что однажды уже произошло.

В комнате наступила полная тишина.

— Существовал когда-то — давно и далеко отсюда — гордый, сильный и многочисленный народ, — начал я свою сказку. — Страна его была огромна, племена его были хоть и разными, но похожими друг на друга, и враждовали они редко, при этом только из-за пастбищ и водопоев, где могли бы пасти и поить свои стада. К какому бы племени не принадлежали люди той земли, все они были смелы, отважны, сильны и не боялись ни врагов, ни самых свирепых хищников. Так бы всё и продолжалось, но издалека на их землю пришёл малочисленный и не очень воинственный народ, который тихо поселился на маленьком клочке земли и стал там жить. Очень скоро они начали торговать с племенами большого и сильного народа, продавая им разные, неведомые доселе товары, и, особенно, крепкие спиртные напитки, прозванные «Огненная вода». Очень скоро люди большого народа, всех его племён, начали привыкать к этим напиткам, и испытывать в них большую нужду. Если раньше племена воевали из-за земли и воды, то теперь, под влиянием «Огненной воды» они впадали ярость по любому поводу, и повсюду, даже из-за мельчайших пустяков, начала проливаться кровь. Вскоре все племена большого народа забыли про маленькое племя, которое продавало всем Огненную воду, и занялись истреблением друг друга, поскольку одно племя по неизвестной причине нападало на другое, а то начинало мстить третьему, которое в это время воевало с четвёртым. Вспоминались старые, давно забытые обиды, и на той благодатной земле началась долгая, нескончаемая, братоубийственная война. Шли годы и десятилетия, пока однажды потомки большого и гордого народа не осознали вдруг, что народа-то больше и нет, а жалкие его остатки сейчас живут на клочках бывшей своей земли, без особых прав, и всё, что им остаётся — это пить Огненную воду и вспоминать былые времена, когда они правили этой страной.

Я замолчал, и посмотрел на слушателей, все были напряжены и молчаливы.

— Хотите сказать тан, что мы будем продавать Огненную воду кочевникам? — тихо спросил меня Дорн.

— Скажи, Дорн, — я ответил вопросом на вопрос, поскольку от моего ответа на этот вопрос зависело очень многое, — эта земля вокруг — она чья?

— Наша, — не очень уверенно ответил тот, поскольку уже не был подземным жителем и видел, что творится на поверхности.

— Если это земля гномов, то почему здесь хозяйничают кочевники? — спросил я его.

— Они арендуют её у нас, — совсем сомневающимся тоном ответил он, вопросительно переглядываясь со своими соплеменниками.

— Тогда почему ни один кочевник не знает об этом? — поинтересовался я у него. — Почему тогда на наш отряд — истинных хозяев земли — тогда напали какие-то арендаторы?

Гном замолчал и нахмурился, мои слова были ему неприятны.

— Аренда земли — это просто фикция, — спокойно обронил я, — просто слова, чтобы вы внизу думали, что правите этими землями и не задавали своим правителям лишних вопросов о том, почему едите дерьмо и им же его запиваете.

Услышавшие мои слова гномы разом повскакивали с мест, топорща бороды, тараща глаза и гневно сжимая кулаки.

— Что?! — я с деланным удивлением посмотрел на них, одновременно давая знак нубийцу и орку не вмешиваться. — Я в чём-то неправ?! Или, может быть, вы, работая от зари до зари, ели и пили так же, как здесь?! Или, может быть, ваши дети и внуки, которые не видят вас неделями, питаются лучше?!

Я говорил всё громче, с ударением и маленьким шагом вперёд на каждом слове. Гномы, ещё минуту назад взбешённые и готовые взять меня в кулаки, тушевались под моим взглядом и тихо пятились назад.

— Что же вы молчите, любезные?! Или, может быть, через пятьдесят или сто лет ваши правнуки будут жить не так как вы сейчас?!

Ошеломлённые, втягивающие головы в плечи гномы сели на свои места, а люди молча, но с явным испугом наблюдали за ними.

— Я хочу дать шанс вам и вашим детям, — я вернулся на своё место, сел и снова говорил спокойно. — Хочу, чтобы они жили лучше, чем сейчас, и видели своих родителей чаще, чем сейчас. И чтобы их родители кормили их мясом, птицей, рыбой, баловали их сладостями, а не продлевали их существование той бурдой, которую кидают со своего стола старейшины клана. Да, я получу на этом прибыль, да, прибыль уйдёт и человеческому герцогу, и некоторым предприимчивым вождям кланов или родов, которых обделили при первом дележе пирога. Но когда ваши дети возьмут в руки первый хлеб, испечённый из нашей муки, когда съедят мясо, добытое нашими охотниками или выращенное нашими крестьянами, вдоволь напробуются ягод или плодов, собранных нашими женщинами, кто из вас меня осудит? Может быть, ты, Дорн, или ты, Ортан?

Я тыкал пальцем в каждого из гномов, и те отводили от меня глаза.

— Вот ты, мой старый друг, — я обратился к Дарину, который тоже потупил глаза, — ты научил меня многому, скажи мне, согласен ли ты положить на одну чашу весов жизнь и счастье ваших детей, а на другую — судьбу жестокого, злобного, живущего грабежом, разбоем и убийствами народа?

Дарин поднял глаза и тихо, но твёрдо сказал:

— Нет, никогда. Нельзя даже выбирать, будущее любого народа — это его дети.

— Тогда я в первый и последний говорю тем из вас, кто думает, что мои методы неправильные и я слишком жесток, — я сел в своё кресло скрестил руки на груди. — Кочевники слишком сильны для того, чтобы мы справились с ними военной силой, и слишком вероломны для того, чтобы заключать с ними какие бы то ни было соглашения. И чем дальше, тем чаще и с большими силами они будут нападать на нас, чтобы отнять плоды наших трудов. Единственное возможное на сегодняшний день средство справиться с ними — то, которое я предложил. Если племена кочевников будут настолько же глупы, как и те, о которых я вам рассказал, и не устоят перед Огненной водой — то так тому и быть.

— Ещё вопросы? — спросил я всех присутствующих. Гномы после моей отповеди сидели мрачные и задумчивые, а люди только пожали плечами.

— Тогда на сегодня всё, все свободны.

Все тихо и молча разошлись, остались только Дарин и телохранители.

— Да, Макс, — даже нубиец был непривычно смиренен, — круто ты дал гномом под дых. Они аж позеленели от ярости.

— Он просто вскрыл нарыв, который все тщательно старались не замечать, — ответил за меня Дарин, — скрывали его, отводили глаза, старались не задумываться над этим, вот уже несколько столетий. Так что, когда их ткнули в него носом, трудно было ожидать другой реакции.

— Ладно, пойти, что ли, в кузне, поработать, — прервал я молчание, наступившее после его слов, — Тарак на месте, Дарин?

— Каждый день про тебя вспоминал, — Дарин невольно улыбнулся, видимо, вспомнив что-то, — грозился по приезде завалить работой.

— Хочу размяться немного, да и успокаивает меня работа в кузне, — я встал и пошёл переодеваться в свою рабочую одежду.

— А, Максимильян… — интонации голоса мастера Тарака заставили меня поёжиться.

— Приветствую вас, мастер, — я протянул ему руку, которую он с удовольствием пожал. — Ну, где тут обещанная гора дел для меня? Так хочется поработать, аж руки зудят.

От такого вопроса мастера перекосило, и было видно, что его давно заготовленная обличительная речь потеряла весь свой смак.

— Там десяток подков надо сделать, — он мрачно на меня посмотрел, поскольку я лишил его удовольствия. — Я пока пойду со своими поговорю, а то пролетели мимо меня, как подземные демоны, даже не поздоровались. Чего опять стряслось, не знаешь?

— Не-а, — с абсолютно честным лицом ответил я.

— М-да, ну ладно, я пойду тогда, — мастер снял свой фартук и вышел из кузни.

Я глубоко вздохнул, втягивая в себя такие приятные запахи раскалённого металла и тлеющего угля.

— Эх, хорошо тут всё таки, — улыбнулся я своим мыслям и, сняв с крючка свой фартук, подошёл к наковальне, на которой лежал образец подковы, по которой нужно было сделать ещё десяток. Подкова оказалась простой, без шипов, с обычной канавкой. Подобрав нужные инструменты, я выбрал из кучи лома куски железа, подходящего по структуре для предстоящей работы, и приступил к делу.

Металл под моим молотом давно уже стал пластичным и послушным, как у деда, когда мы с отцом помогали ему кузне. Всё же, изо дня в день выполняя большой объём однообразной работы, да ещё и при таком контроле качества готовой продукции, как у мастера Тарака, я волей-неволей совершенствовал своё мастерство. Конечно, мне бы хотелось ковать что-нибудь более существенное, чем вечные подковы, гвозди, топоры и прочую домашнюю и сельскохозяйственную утварь, но Тарак был неумолим.

— Пока не научишься обращаться с молотом, нечего тебе прикасаться к священному ритуалу, — отвечал он стандартной фразой на все мои просьбы научить ковать мечи или доспехи.

Тихо напевая себе под нос, я закончил отбухтовку внутренней кромки, выровнял едва видимые глазу неровности на уже готовой подкове, для того, чтобы Тарак не отправил моё изделие снова в кучу хлама.

— Ну вот, первая пошла, — подцепил я остывающую подкову и положил остывать, хватая клещами заготовку для второй. Поскольку теперь большинство простых изделий я делал с первого нагрева, то вторую подкову у меня получилась даже быстрее, чем первая, и её я тоже отложил в сторону, к первой. Подхватив третью болванку, я уже начал было поворачиваться в сторону горна, когда мой, уже тренированный на ошибки глаз, заметил странное несоответствие в цвете первой, уже остывшей подковы.

— Блин, — я тихо выругался, беря в руку тёплую подкову и разглядывая её на свет, лившийся из открытой двери кузни. Подкова была чёрной, как будто её горячей опустили в масло.

— Что за хрень такая? — я вертел подкову в руках, недоумённо разглядывая ей со всех сторон, но ничего не менялось, железяка свой цвет менять не собиралась.

«Начать третью, или подождать, пока и вторая остынет?», — подумал я и решил, что лучше немного потерять время, чем потом переделывать сразу три подковы.

Чем больше длилось ожидание, тем более хмурым становилось моё лицо, подкова по мере остывания всё чёрнела и чернела.

— Может быть, железо какое-то необычное? — произнёс я вслух. — Примеси там какие редкие в нём оказались? — но тут же сам себе ответил: — Тогда бы и температура нагрева была другой, и переход цветов накаливания отличался, а тут ведёт себя, как обычно.

— Ладно, допустим, металл с неизвестными мне примесями. Чем гадать, лучше возьму другое железо и скую оставшийся урок из него, — ничего не придумав, решил я, и, разворошив кучу железного хлама, добыл из него кусок железа, выбрав совсем отличающееся по структуре от тех образцов, которые брал до того.

Быстро отковав подкову, я с трепетом уставился на неё, ожидая, пока она остынет.

— Меня прокляли, — пробормотал я, в прострации усевшись на мешок с углем, поскольку остывшая подкова, изготовленная из совсем другого по кондиции железа, чем первые две, также весело отливала чернотой.

С упорством человека, твёрдо уверенного в том, что он делает, я выбрал из кучи самое науглероженное железо и, потратив вдвое больше времени на самую тщательную проковку, положил её остывать.

— Приплыл, — не понимая, что происходит, я уставился на металл, который нахально менял свой цвет на угольно-чёрный.

— Ну что, Макс, закончил? — раздался голос Тарака, и мастер вошёл в кузню. — Ты сделал только три подковы? — удивился он, мельком бросив на них взгляд, — я тебя прямо не узнаю, жизнь в столице тебя настолько изнежила?

— Они получаются чёрными, — тупо ответил я, показывая на подковы пальцем. — Я их и так, и сяк, а они цвет меняют, получаются чёрными.

Тарак удивлённо воззрился на меня, но, поняв, что я не прикалываюсь, подошёл к наковальне и взял подкову в руки. Затем цапнул вторую, а потом третью. Рассматривал он их долго, даже лизнул одну, а когда он обернулся ко мне лицом, я его не узнал. Волосы мастера стояли дыбом, глаза стали величиной с кулак, дышал он быстро и прерывисто.

— Стой тут, никуда не уходи, — быстро сказал он приказным тоном и выбежал из кузни. Я удивлённо проводил его взглядом, невиданное дело, чтобы всегда степенно и с достоинством передвигающийся мастер бегал, как подмастерье. Поскольку я и не думал ослушаться его приказа, чтобы не навлечь на себя последствий, то решил сделать последнюю попытку и отковал топор для рубки деревьев. Процесс изготовления топора, по сравнению с ковкой подков, был значительно более сложным, поэтому работать пришлось с несколькими нагревами, кроме того, топор следовало закалить и отпустить. Закалка и нагрев до цветов побежалости прошли, как обычно, и я с трепетом стал дожидаться, когда топор остынет.

— Мда-а-а, — протянул я, уставившись на чёрный металл. Из задумчивости меня вывел топот множества ног, приближавшийся к кузне, я удивился и, прихватив с собой упрямую железяку, вышел на улицу. Меня в этом мире уже мало что могло поразить, но вид множества гномов, галопом мчащихся к кузне, да ещё и во главе со старейшинами, просто парализовал. Бегающие старейшины — это зрелище ещё более невероятное, чем торопящийся мастер Тарак, сказать, что я был ошеломлён — значит не сказать ничего.

Буквально через несколько секунд я оказался окружён десятками гномов, которые как-то странно смотрели на меня, и, особенно, на обух топора, который я держал в руках. Я едва удержался от желания по-детски спрятать его за спину.

— Чего случилось? — я немного взял себя в руки и ворчливо обратился к по-прежнему взъерошенному мастеру Тараку.

— Э-э-э… — начал он и замолчал, оглядываясь на старейшин.

— Что тут происходит? — раздался голос Дарина, который протискивался сквозь толпу.

— Тут это… чудо… Дарин, — Тарак снова обрёл голос и протянул ему мои злосчастные подковы.

Дарин подцепил протезом одну из них и поднял на уровень глаз. Разглядывал он её не долго.

— Нечто подобное я и ожидал, когда впервые его увидел, — спокойно произнёс он, поймав множество недоумённых взоров. Его слова были понятны только нескольким.

— Но всё равно, удивительно получить подтверждение своим едва уловимым чувствам, — он посмотрел на Тарка, — просто удивительно.

— Ну, так, а я что говорю? Чудо случилось, вот… — Тарак опять вытаращил глаза на мой топор.

Я не удержался, спрятал таки его за спину и грозно вопросил:

— Так, есть тут кто, более-менее адекватный, чтобы объяснить мне, что за балаган тут творится?

— Понимаете ли, тан Максимильян, — Дарин, покосившись на старейшин, которые все как воды в рот набрали, всё же заговорил, тщательно подбирая слова. — Чёрный металл, без каких-либо дополнительных на него воздействий, может выйти только из-под молота мастера клинков.

— Да ну, фигня какая, — я пожал плечами, стараясь не обращать внимание на сверлящие меня взгляды десятков гномов и людей, из любопытства начавших присоединяться к собравшейся толпе. — Может, примеси какие, или окислился на воздухе почему-то, или ещё что…

— Металл весь чёрен, а не только его поверхность, — ответил мне Дарин.

— Ну ладно, хорошо. Пусть даже я тот самый мастер клинков, зачем делать такие глаза и привлекать к этому событию столько народа? — моему терпению подходил конец.

— Видишь ли, Максимильян, — Дарин от волнения стал называть меня без титула, — я промолчу о том, что за всю историю нашего народа таких мастеров было всего шесть и все они оставляли после себя не совсем обычное оружие, не стану говорить, что их оружие вошло не только в наши легенды, но и в легенды других народов. Просто скажу, что видеть человека, который является мастером клинков — это чудо.

— Прям такой уж и простой, — проворчал я, всё ещё не совсем понимая, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор.

— И что будем делать, Дарин? — спросил Дорн.

— Срочно посылать гонца Торгидору, что же ещё, — ответил тот. — Ты думаешь, он упустит шанс заново отковать Каладборг?

— Я думаю, что уже через трое суток сюда явится королевская гвардия, — задумчиво произнёс Дорн.

— Какой-такой Каладборг, какая гвардия, что вы несёте? Вы что, специально решили меня разозлить? — я перешёл на крик.

— Боюсь, тан, что вас ждёт новое путешествие, теперь уже в нашу столицу, — подошедший Атор взял из протеза Дарина подкову.

— Не, ну это уже наглость! — я едва не задохнулся, меня опять собирались куда-то впрячь, при этом не интересуясь моим мнением. — А я вам заявляю, что никуда никаких гонцов мы посылать не будем, и никто ничего не узнает.

Дарин скептически оглядел толпу из более чем сотни гномов, которые сбежались к нам.

— Боюсь, тан, у вас действительно нет выбора. Вы ведь не только гражданин Шамора, но и вассал нашего короля, и будет лучше, если вы сами уведомите его величество о произошедшем, чем ему об этом доложит кто-то другой, — Дарин показал мне глазами на окружающую толпу, намекая, что среди толпы легко может быть соглядатай.

Я нахмурился, Дарин был прав, после принятия титула тана у меня появился двойной вассалитет, и просто так отказаться от этого невозможно. Но всё же я предпринял ещё одну попытку переубедить окружающих.

— Я вообще не вижу в случившемся ничего особенного. Узнает король — хорошо, нет — ещё лучше, так что предлагаю всем просто разойтись и забыть об этом маленьком недоразумении.

— Тан, ничего не выйдет, — произнёс Дорн, качая головой. — Вы теперь наше национальное достояние, а то, что вы являетесь таким же подданным нашего короля, как и мы, только облегчает ваш и наш выбор.

— Вы хотите сказать, что если бы я был посторонним, то меня просто скрутили бы и силком привезли в столицу? — я презрительно хмыкнул.

— Как только Торгидор узнает, что Каладборг можно отковать заново, дело может дойти и до этого, хирд гвардейцев до сих пор не знал поражений, — спокойно ответил мне Дорн.

— Да и вообще, Торгидор может пригрозить, что отменит ваше соглашение с ним, насчёт земли, — тихо сказал Дарин.

Я, наконец, понял всю серьёзность положения. Похоже, никакого выбора у меня действительно нет.

— Так что за Каладборг этот? — спросил я, практически смирившись с тем, что попал из огня да в полымя.

— Каладборг — это меч, выкованный последним мастером клинков и принадлежавший роду Торгидора, — ответил Тарак. — Он был сломан в битве с демоном. Этот меч — символ королевской власти, он способен одним взмахом срезать верхушки трёх скал.

«Ну да, конечно, — тут же хмыкнул я про себя, — враньё чистой воды. Ладно, всё равно придётся смириться и посмотреть, что из этого выйдет. Раз король так дорожит этим мечом, то я слуплю с него большую цену за свою работу. Да и вообще, надо учесть и то, что меня принуждают к отлучке из дома, и то, что работать, похоже, придётся внизу. Ещё поглядим, кто первый пожалеет о таком повороте событий».

— Ладно, ничего не поделаешь, шлите гонца к его величеству, — обратился я к старейшинам. — Только не приукрашивайте ничего, одни голые факты, тем более, что ваши выводы пока ещё ничем не подтверждёны.

— Конечно, тан, — Дарин с укоризной посмотрел на меня, словно обвиняя в том, что я мог так плохо о нём подумать. — Я перед отправкой обязательно покажу вам послание.

— Все за работу, — Дорн повернулся и таким спокойным, но твёрдым голосом отдал приказание, что не только гномов, но даже и людей как ветром сдуло.

«Хоть за здешние дела можно будет не волноваться, — улыбнулся я, видя, с какой скоростью все выполнили указание старосты. — Главное, чтобы сам Совет не отошёл в моё отсутствие от «генеральной линии партии».

«Что-то мне расхотелось в кузнице работать», — решил я и обратился к мастеру Тараку.

— Простите, мастер, что-то руки опускаются у меня.

— Да-да, разумеется, — рассеянно ответил он, мотая головой. — Даю тебе день отдыха, приди в себя.

— Дарин, пошли со мной, хотя бы расскажешь что-нибудь об этих мастерах, — попросил я гнома.

— Конечно, Макс, — кивнул он и зашагал рядом.

— Ну и? — я сел за стол, пододвинув к себе тарелку с тонко нарезанным беконом. «Чайку бы сейчас, — вздохнул я, — да с сахарком». К сожалению, ни того, ни другого тут не было, равно как не было и шоколада.

— Никто толком не знает, — начал гном, — как это выходит, что бывшие вчера самыми обыкновенными гномы вдруг начинают ковать чёрный металл.

— Со мной-то ничего… — начал я и осекся. — Погоди! Это что же выходит, инициализация, проведённая Загиялом, и то видение меча, не были сном или глюками?

— Выходит, что так, — подтверждающе кивнул Дарин. — До этого ведь никаких странностей при работе с металлом у тебя не было?

Я отрицательно помотал головой.

— Ну вот, обычно всё так и происходит, — продолжил он. — Вчера ещё рядовой кузнец вдруг становится Мастером клинков.

— Так что в них особенного-то, в поковках этих, кроме того, что металл чёрный? — спросил я, — и почему кузнецы зовутся мастерами именно клинков?

— Когда мастер входит в силу, оружие, им изготовленное, становится не просто куском металла, оно приобретает нечто более, словно берёт часть души своего создателя, — я впервые видел, чтобы Дарин так вдохновенно о чём-то рассказывал. — У такого оружия есть свои, уникальные свойства, которых нет ни у какого другого. У нас каждый ребёнок мечтает вырасти и когда-нибудь обрести силу Мастера клинков.

— Не совсем понял, что значит «войдёт в силу»? — озадаченно спросил я.

— Вообще-то положено гнома, ставшего мастером клинков, в течение десяти лет обучать основам оружейного дела, а затем запереть в специальном зале, глубоко внизу, там, где течёт кровь земли. Он не может ни с кем видеться, ему только спускают туда на верёвке еду, питьё, необходимые материалы и инструменты. И там, в полном одиночестве, имея кузню и гору металла, он в течение пятидесяти лет познаёт себя, свою силу и искусство, а познав, куёт Оружие.

— Сколько, сколько лет? — мне показалось, что я ослышался.

— Вообще-то пятьдесят, — Дарин насмешливо фыркнул. — Никто же не предполагал, что и человек может стать мастером клинков.

— Я столько не проживу, — ужаснулся я. — Да и желания у меня такого нет, столько лет в одиночестве стучать молотком.

— Думаю, такие вопросы тебе лучше задать Торгидору, — Дарин быстро съехал со сколькой темы.

— А зачем нужно запирать мастеров? — задал я следующий мучавший меня вопрос.

— Иногда выкованное оружие оказывается опасным не только для своего создателя, но и для всех окружающих, — нахмурился гном. — Было несколько случаев, когда выкованное оружие выходило из-под контроля, и было множество жертв.

— Как оружие может убивать, если, например, лежит на полу? — недоверчиво хмыкнул я.

— Обычное оружие — не может, — улыбнулся Дарин, — а вот выкованное Мастером клинков — ещё как.

— Что-то сомнительно мне это, — я по-прежнему ему не верил.

— Есть и говорящее оружие, — ещё шире улыбнулся Дарин.

— Вот это точно хрень полная, прости, конечно, — я откровенно рассмеялся. — Как может кусок железяки разговаривать?

— Ничего, прибудем в столицу, я свожу тебя в Зал славы, — гном хитро усмехнулся. — Увидишь, убедишься, перестанешь мне своё недоверие высказывать.

— А что там? — я заинтересовался его словами.

— Приедем — увидишь, — ехидно посмеивался гном.

— Ладно, посмотрим, — не стал я к нему приставать. — Но ты так и не ответил, почему они называются именно Мастерами клинков, они что, только мечи куют?

— Нет, конечно, делают и молоты, и секиры, и много чего ещё, — ответил он. — Просто как-то так получается, что почему-то мастера чаще всего куют именно мечи, поэтому их так и прозвали.

— А сколько его вообще, этого оружия? — продолжил я.

— Всего осталось одиннадцать штук, если не считать поломанный Каладборг.

— А когда и где его сломали?

— Один из предков Торгидора поссорился с магами, и те прислали демона, чтобы его наказать. Демона он убил, но вот меч развалился на три части.

— То есть оружие не такое уж и хорошее? — с лёгким чувством иронии спросил я.

— Демоны — они, знаешь ли, разные бывают, — рассердился Дарин. — И вообще, ничего тебе не буду больше рассказывать. Не веришь мне — вот и сиди, ничего не зная. Сам всё увидишь, по прибытию в столицу.

Я понял, что своими придирками достал его и теперь, пока он не успокоится, не получу ни капли информации. Я ещё попытался было его поуговаривать, но сердитый гном после парочки озвученных вопросов просто развернулся и ушёл.

«Блин, язык мой — враг мой, — понял я, оставшись один. — И чего выпендривался? Молчал бы да слушал, пока он рассказ свой не закончил, а потом уже прикалывался». Поскольку я остался один, то решил пойти поговорить с Костелом о том, как он собирается воплощать мои идеи в жизнь.

Дорн оказался неправ, хирд королевской гвардии прибыл к нам не через трое, а через двое суток, и возглавлял его сам Торгидор. Меня поднял с кровати по тревоге посыльный, когда стража у ворот тоннеля только заметила лодки и штандарт гвардии, поэтому к прибытию короля я уже был полностью в форме.

Короля встречали все, гномы и люди, несмотря на ранее утро, выстроились от ворот до посёлка в ожидании его появления. Я стоял впереди всех, чуть позади меня с ноги на ногу переминались старосты. Во время прошлого визита Торгидора они ему представлены не были, теперь же я собирался исправить это упущение.

Гвардейцев я увидел издалека, да и не заметить такую массу железа было просто невозможно. Выстроенные в ровные шеренги, они двигались мерным, но очень быстрым шагом, так что то расстояние, которое я обычно одолевал за час, хирд преодолел всего за полчаса с небольшим. И это притом, что я-то ходил налегке, а они были закованы в стальную броню.

Как только отряд приблизился настолько, чтобы можно было рассмотреть отдельных воинов, я узнал короля, бодро маршировавшего впереди колонны. Пока я думал, двинуться ли мне навстречу или всё же подождать тут, в окружении всех своих людей и гномов, отряд оказался недалеко от входа в посёлок. Я ещё раз поразился тому, насколько быстро могут шагать эти вроде бы коротконогие подземные жители.

— Доброе утро, ваше величество, рад видеть вас в добром здравии, — я опустился перед Торгидором на колено и склонил голову.

— Доброе, тан, я просто уверен, что доброе, — король был в отличном настроении, судя по голосу. — Можешь встать. В свете последних событий нам теперь придётся строить наши отношения заново.

— Конечно, ваше величество, — я хитро усмехнулся. — Теперь я несусь не золотыми яйцами, а бриллиантами?

— Интересная интерпретация, — король также усмехнулся, — но не думаю, что у нас обоих есть выбор.

— Тогда позвольте, представлю вам Совет правления колхоза, — я повернулся к старейшинам, — они совместно со мной заведуют всеми важными делами в посёлке.

— Конечно, — Торгидор пошёл со мной к Совету, а его гвардия осталась чуть позади. Я стал представлять всех по очереди, не забыв и старейшин людей.

— Ну, а теперь прошу ко мне, — закончив, предложил я королю. — Не думаю, что вы оставили королевство без присмотра и проделали столь долгий путь только для того, чтобы иметь удовольствие посетить наш посёлок.

— Верно подмечено, — ответил король. — Только распорядись устроить гвардию, пока мы будем разговаривать.

— Я займусь, — ответил Дорн, и я согласно кивнул.

— Не беспокойтесь, ваше величество, о ваших людях хорошо позаботятся, — и я показал ему рукой в сторону своего дома. Король зашагал вслед за мной, за ним двинулось шестеро гвардейцев. Они сопроводили нас — хотя, разумеется, не «нас», а короля — до моего дома и встали караулом у дверей и окон.

— Рози, собери нам обед, пожалуйста, — попросил я женщину, наводившую порядок в моём и без того чистом жилище. Женщина оглянулась и, увидев незнакомого гнома явно в очень дорогой одежде, немного растерялась.

— Да, господин барон, сейчас же, — быстро пришла она в себя, собрала тряпки и веник, подхватила ведро с водой и вышла из дома.

— Присаживайтесь, ваше величество, — я приглашающее показал королю на стул за столом и, дождавшись, когда он сядет, сел напротив.

— Думаю, Максимильян, с этого времени, оставаясь наедине, мы будем обходиться без «вашего величества», ограничимся титулом «сир».

Король с видимым удовольствием стащил с ног сапоги и снял камзол, под которым обнаружилась кольчуга настолько тонкого и многоколечного плетения, что я залюбовался её узором. Король, поймав мой взгляд, неправильно его интерпретировал, усмехнулся и сказал:

— Издержки, так сказать, правления.

— Я в столице тоже носил, — кратко ответил я, — издержки должности.

Торгидор вернулся за стол и задумчиво посмотрел на меня.

— Думаю, Максимильян, что тебя уже посвятили во все тонкости твоего нынешнего статуса, — осторожно начал он, — и ты понимаешь, что нам лучше договориться по- хорошему, чем скатываться к взаимным угрозам?

— Я пока слышал только предположения ваших подданных, — ответил я. — Собственно предложения — а тем более вашего — пока не прозвучало.

— Хочу, чтобы ты восстановил мне Каладборг, — просто ответил король, — это меня волнует больше всего.

— Хм, — я задумчиво посмотрел на короля. — Надеюсь, вы понимаете, сир, что только два дня назад я узнал о самом факте существования мастеров клинка вообще, и ещё позже того — какие-никакие подробности об их работе и вашей родовой реликвии в частности. Я уже молчу о том, что у меня нет ни желания, ни времени провести пятьдесят лет в одиночестве, в каком-то таинственном подземелье. Поэтому, если даже мы и придем к соглашению по моему участию в выковке, то гарантий я вам никаких дать не могу.

— Максимильян, — король заговорил жёстко, — хочу предупредить сразу, чтобы между нами с самого начала разговора не возникло непонимание. Твоё участие в ковке вообще не обсуждается, поскольку в ближайшие триста-четыреста лет мне другого мастера клинков не найти наверняка, а даже призрачный шанс восстановления одного из главных символов моего Рода гораздо лучше никакого. Я думаю, ты осведомлён о процедуре смены королей на Подгорном престоле?

Я кивнул.

— Так вот, — получив подтверждение, продолжил он, — имея меч, мне можно навсегда забыть об этой процедуре, и даже подумать о том, чтобы прикрыть Совет старейшин — как выборный орган — вообще. Теперь ты понимаешь, насколько важно для меня и всего нашего народа открывшийся у тебя дар? Ведь ни для кого не секрет, что как только я стал тебе покровительствовать, у меня тут же появились критики в Совете старейшин и начались разговоры о досрочных перевыборах.

«Похоже, Дорн и Дарин были правы, король без меня отсюда не уйдёт, не зря же он гвардию с собой притащил, — задумался я. — С другой стороны, если я буду сопротивляться и даже каким-то чудом сумею от Торгидора отбиться, на всём затеянном предприятии можно прямо сейчас ставить большой и жирный крест. Так что, Макс, выбора действительно нет. Не согласишься — все твои усилия пойдут прахом, сотни людей и гномов, которые тебе доверились, станут никому не нужными. Да и сам не заживёшься на этом свете — это даже к бабке не ходи».

— Хорошо, сир, — я кивнул, а король довольно улыбнулся, — будем строить нашу дальнейшую беседу в русле «я согласен, но оглашаю свою цену».

— Я рад, что ты меня понял.

— Простите, обед, — раздался голос Рози, которая оповестила о своём прибытии ещё с порога. Мы замолчали и стали ждать, пока она и ещё две помогавшие ей женщины принялись заносить блюда и сервировать стол. Они управились быстро и тут же исчезли за дверями.

— Так вот, — я продолжил свою прерванную речь, — мои условия довольно просты. Первое: я хочу автономию для своего поселения, безо всяких там проверяющих комиссий со стороны Совета или кого бы то ни было ещё. Максимум, на что я могу согласиться — так это на переход посёлка под ваше непосредственное управление. Второе: вы даёте мне разрешение на самостоятельное ведение торговли, закупку необходимых товаров у соседних государств и, соответственно, продажу туда продукции мастеров Подгорного престола. Наконец, третье: работа над вашим мечом будет проходить под моим исключительным надзором и на моих условиях, как, когда, где и кем она будет вестись — дело моё и только моё, никто не должен в это вмешиваться. Как видите, сир, условий немного, все они осуществимы и не чрезмерны.

— Я даже поражён тому, насколько вы скромны, Максимильян, — король рассмеялся, — я-то готовился расстаться с гораздо большим, чем то, что вы запросили.

— Сир, я всегда был скромен, — я кротко потупился, — тем более, что вовсе ни к чему портить отношения, которые до сих пор развивались к нашему обоюдному удовлетворению.

— Тогда завтра с утра выступаем? — поинтересовался он. — Думаю, сегодня тебе понадобится время, чтобы закончить с делами.

— Очень хорошо, сир, — кивнул я. — Тогда, с вашего позволения, я соберу Совет и отдам необходимые распоряжения.

— Я поприсутствую, если не возражаешь. Мне будет интересно посмотреть и послушать, — оживился Торгидор.

— Как вам будет угодно, сир, вы пока угощайтесь, а я распоряжусь о созыве правления, — поклонившись, сказал я и, получив одобрительный кивок короля, вышел за дверь.

Заседание прошло быстро и эффективно, ничего особенного я не говорил, поскольку и правленцы и без того были в курсе дела, на предыдущем собрании всё было обсуждено и составлен детальный план развития с учётом моих недавно высказанных предложений. Получив одобрение короля, я заявил на собрании о скором начале торговли между нами, гномами и соседними странами. Для этого нужно подготовить место за внешними стенами посёлка, с возможностью организации быстрых погрузо-разгрузочных работ и хранения товаров. О дате начала торговли я оповещу заранее, но это случится не раньше полугода, так что время на создание перевалочной базы у нас есть.

Также я напомнил, что собираюсь в этом году устроить ещё одно переселение людей извне в наш посёлок, так что к этому времени должна быть готова вся инфраструктура посёлка и определены рабочие места для новых поселенцев.

Когда все вопросы, в том числе и к Торгидору, были исчерпаны, я закрыл заседание и, оставив короля устраиваться в своём доме, отправился завершить ещё одно дело, которое после недавних событий приобрело первоочередное значение.

— Как день прошёл? — обратился я к Ур'такалу, который старательно выводил каракули на обрывке ткани. Присмотревшись, я увидел, что он пишет по-шаморски. — Вот эту букву ты не так пишешь, — я наклонился и поправил неправильный завиток.

— Макс, ты, если по делу пришёл, сразу говори, а то, как гном, всё вокруг да около крутишься, — пробурчал он на корявом шаморском.

— Ого, ты успехи в языке делаешь, — решил я подлизаться, — вполне прилично говоришь уже.

— Как будто у меня есть выбор, — огрызнулся он. — Никто ведь здесь на Первородном не говорит, вот и приходится изучать шаморский и даже гномий.

— А вот у меня к тебе вопрос есть, кстати, насчёт Первородного, — я отобрал у него перо и тряпицу. — Можешь мне несколько рун перевести?

— Хорошо, показывай. Всё равно от тебя не отвертеться, — вздохнул он.

Я, отлично помня все руны, быстро набросал первые пять и посмотрел на орка.

— Хм, — он то так, то эдак вертел в руках ткань, рассматривая руны, — очень похожи на наши.

— Загиял и посоветовал к тебе обратиться.

— Знаешь, Макс, — озадаченно почесал он затылок, — если это и наши, то настолько древние, что я не смогу тебе ничего про них сказать. Не понимаю я их значения.

— А кто сможет прочитать? — расстроился я, ведь думал, что до отгадки рукой подать.

— Не знаю, если только среди шаманов наших поискать, — задумчиво ответил он.

— Слушай, Ур'такал, я, конечно, понимаю, что не могу от тебя требовать слишком многого, но мне очень надо расшифровать это, — я просяще на него посмотрел. — К тому же я не все нарисовал, их ещё штук сорок наберётся. Я не понимаю их смысл, но чувствую — что-то в них есть важное, для всех нас.

— Предлагаешь мне вот с этого тёплого местечка отправиться невесть куда, на поиски наших шаманов? — спросил он.

— Да.

— Согласен, но на одном условии, — неожиданно для меня ответил он.

— Каком же? — опасливо спросил я, застигнутый врасплох его столь быстрым согласием.

— Со мной пойдёт Загиял, привык я что-то к нему, да и веселее в компании.

— Э-э-э, можно вопрос? — спросил я орка.

— Не могу долго сидеть на одном месте, надоедает спокойная жизнь, — хмыкнул тот, и хитро посмотрев на меня, добавил: — А тут и приключения, и опасности, да ещё и жалование будет капать, с удвоенной ставкой за вредность.

— Всё будет, — заверил я, — и шамана уговорю, и жалование удвою.

— Ладно, тогда рисуй их все, — орк довольно откинулся на стуле, — и иди шамана уговаривать.

Быстро изобразив на рулоне чистой белой ткани все руны, я передал его орку.

— Ты это, ещё один экземпляр накидай, — он сморщился, посмотрев на ткань. — Как-то ненадёжно эта портянка выглядит.

— Хорошо, на пергаменте нарисую и оставлю у себя в доме, завтра заберёшь, — довольно улыбаясь, согласился я.

— Ты не радуйся раньше времени, тебе ещё с Загиялом разговор предстоит, а он старик своенравный и упрямый — напомнил он.

— За это не переживай, я думаю, он тоже будет рад опасностям и приключениям, — ответил я, вспомнив шаманово ворчание в столице.

Я оказался полностью прав, шаман, едва услышав о путешествии, тут же согласился, даже без особых требований. Правда, я пообещал, что и ему установлю жалование, как орку, чтобы они были на равных. Естественно, он не отказался.

На ночь я устроился в одном из новых домов, которые строили для бывших шаморских гвардейцев, и очень хорошо выспался, встав поутру свежим и отдохнувшим. Зайдя в дом к Рози, в котором жили она, её дочери и ещё несколько вдов, я быстро перекусил и отправился к своему дому, где обосновался король. Оказалось, что тот давно встал и занимается тем, что обходит посёлок, осматривая посевы и выгоны.

— Доброе утро, ваше величество, — поздоровался я, найдя его возле озера, которое было частью ирригационной системы полей. Поприветствовав также и Костела, проводившего экскурсию, я отпустил его, показав глазами в сторону посёлка. Управляющий, низко поклонившись королю и мне, моментально ретировался.

— То, что наш прежний уговор остается в силе и хорошо выполняется, меня очень радует, Максимильян, — после пары минут молчания заговорил король. — Я доволен тем, что мой народ получит продукты, и очень надеюсь, что с твоим уходом здесь ничего не изменится в худшую сторону.

— Я, если говорить откровенно, и не рассчитывал остаться здесь навсегда, — честно ответил я, — поэтому и устраивал всё так, чтобы на мне не было завязано слишком много.

— Отлично, — король ещё раз глянул вокруг. — Ну что, ты готов?

— Да, сир, — я склонил голову, — если все условия вами окончательно приняты.

— Разумеется, Максимильян, разумеется, — король досадливо поморщился, всё же я напоминал ему о своих условиях не в первый раз.

— Тогда за вещами — и в путь, — ответил я.

Когда мы подошли к моему дому, народу возле него практически не было, только старейшины и мои друзья.

— Мы решили не огорчать колхозников и не устраивать пышных проводов, — шагнул вперёд Дарин, — тем более, что и возвращение-то твоё отпраздновать едва успели.

Меня слегка кольнуло под сердцем от его слов, к тому же и одет он был в рабочую форму, хотя мы договаривались, что он и нубиец будут меня сопровождать.

— Ты так говоришь, как будто не едешь со мной, старый друг и учитель? — осторожно спросил я, одновременно с этим ища глазами нубийца, а когда нашёл, моё сердце ёкнуло дважды, нубиец тоже был одет не по-походному.

— Мы с Роном долго разговаривали, и решили, что лучше всего мы сможем тебе помочь здесь, а не там, — дрогнувшим после моих слов голосом ответил гном. — Думаем, что там, внизу, мы будем бесполезны. Охранять тебя там не придётся, а оружейники там есть такие, что я с Тараком им и в подмётки не годимся.

Я задумался, в его словах был резон. Просто я настолько привык к постоянному их присутствию возле себя, что даже не задавался вопросом, чем же они будут в подземелье заниматься. «Дарин прав, если я буду всё время с оружейниками, то им что делать? Тем более, что здесь их и заменить-то некем».

— Тяжело мне с этим соглашаться, но ты прав, учитель, — нехотя выдавил я из себя, ведь с момента моего прибытия в этот мир эти два друга не оставляли меня надолго. — Что ж, пусть будет по-вашему.

— Ну, вот и отлично, — на лице Дарина было заметно облегчение, даже нубиец повеселел и подошёл ближе.

— Спасибо вам всем, и успехов в вашем труде — обратился я к старейшинам. — Надеюсь, наши усилия не пропадут зря, и вы продолжите развитие посёлка, в котором заключается будущее всего нашего народа.

Повернувшись к королю, я кивнул ему головой и зашагал прочь от посёлка. Оборачиваться совершенно не хотелось, мне казалось, что позади остаётся частичка самого себя, и когда я смогу вернуться сюда — никому неизвестно. Торгидор с охраной из гвардейцев шагал следом и тактично молчал.

Путь до столицы занял немного времени, к тому же, постоянно путешествуя по путям гномов, я давно избавился от страхов из-за нависающих над головой многокилометровых толщ земли.

— Насчёт третьего условия, что ты решил? — спросил меня король, когда мы, выйдя из ворот, подходили к его дворцу.

— Смогу определиться только на месте, ваше величество, — задумчиво ответил я. — Сначала нужно побывать в Зале славы, затем увидеть труды прежних мастеров клинков, и только после этого встретиться с вашими мастерами-оружейниками.

— Довольно странная очерёдность, — удивился король, — но как хочешь, я дал слово.

— Так ведь, ваше величество, — я залюбовался дворцом, который опять поразил меня своим величием и красотой, — всё равно никто не может мне сказать, как у мастеров клинков получались такое оружие? Какой же смысл кого-то расспрашивать?

— Тогда отдохни с дороги, а завтра я сам устрою тебе экскурсию в Зал славы, — сказал Торгидор.

— Я не устал, — пожал я плечами, — и хочу начать сейчас. Но, конечно, если таково ваше желание, сир, то можно отложить и на завтра.

— Ты всегда так рьяно берёшься за дела? — король весело улыбнулся. — Редко можно увидеть такое рвение.

— Я не вижу смысла в отсрочках, — мне было невесело, — чем раньше начну разбираться, тем быстрее отвлекусь от оставленных дома проблем.

— Тогда пошли сразу в зал, — тут же согласился Торгидор и, повернувшись к командиру отряда, отдал короткий приказ. От гвардейцев отделилось два гнома, которые бегом понеслись в один из боковых проходов.

— Обычно зал закрыт для посещений, и только раз в сто лет на один месяц мы его открываем для всех желающих, — пояснил мне король и хитро прищурился. — Делаем это не просто так, сейчас поймёшь, почему.

Во дворец мы даже не зашли, поскольку Зал славы оказался огромной пристройкой к нему. Торгидор пояснил, что Зал пришлось построить именно из-за того, что полюбоваться на творения рук мастеров клинков прибывает почти всё население королевства, и такую массу народа запустить во дворец было бы немыслимо.

Так что мы просто обогнули дворец и подошли к впечатляющему своими размерами и монументальностью строению. Я обратил внимание на то, что это прямоугольное здание отличалось своей архитектурой от всего, что я прежде видел у гномов. Если всё остальные их строения были выполнены строго функционально и без всяких излишеств, то у Зала все внешние стены были украшены различными барельефами, в том числе и отображавшими множество сцен битв с участием легендарного оружия. Оно сильно выделялось на фоне всего остального, светясь яркими мазками на фоне серого камня.

— Специально заказывали рисунки у лучших художников, — с гордостью произнёс, идущий рядом Торгидор. — Ещё наши предки поняли, насколько важно хранить наследие народа гномов и передавать его следующим поколениям.

— Красиво, — ответил я, зрелище действительно было впечатляющим. — А почему вон та секира сияет радугой?

— Сейчас всё сам увидишь, — хитро улыбнулся король и махнул рукой, подзывая к себе трёх гномов, застывших в поклоне перед огромными воротами.

— Итак, старший хранитель Зала славы, — представил меня король. Гном спокойно поклонился мне и выпрямился.

— Не верится, что я при жизни смогу увидеть, как кто-то поднимет Клив-Солаш, — тихо сказал он.

— Уже растрепали по всему дворцу, — король грозно нахмурился, — надо укоротить некоторым слишком длинные языки.

— Новость из тех, что не спрячешь даже в камне, — хранитель ничуть не испугался монаршего гнева. — Ваше величество, дозволите ли вы мне присутствовать?

— Хорошо, — недовольно ответил король, — заодно все слухи опровергнешь, если, к несчастью, мы ошибаемся, и наш гость не является мастером клинков.

— Благодарю вас, ваше величество, — обрадовался хранитель и, повернувшись к воротам, начал их открывать. К нему тут же присоединились его помощники.

— Не совсем понял ваш диалог, — обратился я к Торгидору.

— Не буду ничего говорить, хочу убедиться во всём сам, — король снова прищурился, глядя на меня. — Итак правильно всё сказал, только я бы хотел посмотреть на Лейте, с самого детства мечтал увидеть её радугу.

Так ничего и не поняв из его речи, я пожал плечами и направился ко входу в зал, благо его хранители уже открыли ворота и зажигали свечи на трёх огромных подъёмных люстрах. Пришлось немного подождать, пока они закончат и поднимут их под потолок, зато в зале сразу стало светло, а я едва не открыл рот от удивления.

Огромный зал был поделён на несколько секций, в каждой из которых на высоких постаментах лежали экспонаты.

— С чего начнём? — обратился к королю Итак.

— Поскольку тан Максимильян здесь впервые, то по обычной программе для граждан, — решил король.

— Ну, тогда прошу всех за мной, — Итак склонил голову и зашагал к первой секции.

Мы подошли к невысокому железному постаменту, на котором лежала простая рукоять меча, с обветшавшей обмоткой, и три куска сломанного клинка. Я уже догадался, что сейчас скажет Итак.

— Символ королевской власти, победитель демона Эй'штака, меч основателя Рода нашего короля, могучий Каладборг, — тут же подтвердил мои мысли он. — Его уникальная способность в том, что он обладал огромной разрушительной силой и, по преданию, мог срезать верхушки трёх скал.

Я сдержался, чтобы не хмыкнуть от такого заявления, только серьёзный вид короля и хранителя остановил меня.

— Можно потрогать? — спросил я короля. Тот кивнул. Под удивлённым взором хранителей я подошел к постаменту ближе и наклонился посмотреть на остатки меча. Как и следовало ожидать, металл был чёрен, слегка темнее того цвета, чем получились у меня подковы, но сходство явно было налицо. Я поднял один из осколков и посмотрел на скол, увиденное заставило меня немного сменить своё ироническое настроение. Структура металла была отлична от всего, что я видел раньше, зёрна его были настолько мелкими и такой странной формы, что я едва не проглядел еле видные светлые прожилки. Только повернув скол под определённым углом, я заметил, что весь металл пронизывают эти тонкие нити странной консистенции и цвета.

Недоумённо взглянув на короля, я положил осколок на место и вернулся к гномам.

— Следующий — меч короля Стратклайда, огненный Дирнуин, — продолжил Итак, ведя нас в следующую секцию. — Никогда не вредит друзьям владельца, зато заживо сжигает его врагов.

Тут уже у меня даже мысли о хмыканье не возникло, поскольку я собственными глазами видел то, чего попросту не могло быть. Лежавший на постаменте меч горел спокойным жёлтым пламенем, причём горело не только лезвие, но и рукоять.

— Для того, чтобы иногда протирать ложе Дирнуина, нам приходится пользоваться стальной перчаткой самого Стратклайда, — хранитель получал удовольствие от моего ошарашенного вида. — По-другому его не взять, он воспламеняет всё, что к нему прикасается.

«Офигеть, — у меня не было других слов, при виде такого явного нарушения всех основ физики и химии, — во что же это я влип?».

— Попробуй подойти ближе, — попросил меня Торгидор.

Оглядываясь на напряжённые лица моих экскурсоводов, я осторожно приблизился к мечу, помня только что сказанные слова хранителя, сгореть заживо мне вовсе не хотелось.

Приблизившись к мечу, я заметил, как при моём приближении пламя на нём слегка дрогнуло, качнувшись в мою сторону, но тут же вернулось назад. Я осторожно протянул руку ладонью вперёд, как будто хотел проверить температуру огня в кузнечном горне, руку не обожгло. Тогда я начал потихонечку вытягивать её всё дальше и дальше, пока не коснулся рукояти меча, пламя приветственно мигнуло, и я ощутил, что руке всего лишь немного тепло. Подняв и подержав меч на весу, я поразился его странному балансу, смещённому ближе к его центру. Обернувшись, чтобы спросить об этом гномов, я увидел, что они смотрят на пылающий меч в моей руке с каким-то религиозным восторгом.

— А почему баланс у него такой странный? Неудобно же ни рубить, ни фехтовать.

— По легенде, у короля правая рука была короче левой, поэтому он и попросил мастера сделать ему клинки с разным балансом, — хрипло, не отводя глаз от меча, произнёс Итак. — К сожалению, левый меч не сохранился.

Положив меч на место, я с сожалением отошёл от него, мне показалось, что пламя, по мере моего от него отдаления, начало опадать.

— Пойдёмте дальше, — хранитель глухо откашлялся, прочистив горло, и повёл нас к следующему стенду, где демонстрировался железный молот с железной же рукоятью, но такой побитой и покорёженной, что мой первый вопрос был именно о ней.

— Моё любимое оружие, — с такой гордостью ответил хранитель, что мне стало стыдно за моё недавнее неверие и скепсис, — Клив-Солаш, молот легендарного короля Нуаду Серебряной Руки. Отразить его удар невозможно, а если его метнуть, то он после поражения противника всегда возвращается обратно к владельцу. А рукоять так помята потому, что иногда он всё же попадал во врага не боевой частью.

— Клёво! — восхитился я и уже без спросу полез к нему. Довольно странно было чувствовать, что, несмотря на свой вид полноценной кувалды, молот оказался довольно лёгким, и я без особого труда поднял его. Поскольку кидать его в зале было некуда, то я, немного помахав им, с сожалением вернул на место, опять поймав взгляды переглянувшихся гномов.

— Круайдин, меч короля Кухулина, — прокомментировал хранитель, глаза которого, после двух предыдущих экспериментов, сияли чуть ли не ярче, чем музейные люстры. — Наши книги говорят, что он разговаривал и даже пел.

— А сейчас чего молчит? — поинтересовался я, беря тёмный клинок в руки.

— Потому, что со всякими олухами, хватающими древнее оружие грязными руками, меч разговаривать не будет! — от прогремевшего в тишине музейного зала хриплого, но звучного голоса и, в особенности, ощущения вдруг завибрировавшего в моей руке меча, я вздрогнул и чуть было не уронил раритет на пол.

— Он говорит!! — я тупо уставился на меч в своих руках. — Такого же не может быть, как может кусок металла разговаривать?

— Человек не может быть таким тупым, как ты! — гаркнул меч и задрожал ещё сильнее. — Клади меня на место, не дорос ещё легендарные мечи трогать!

— Ой-ой, подумаешь! — огрызнулся я, возвращая его на постамент. — Только ещё железяки всякие меня не учили!

Меч гордо смолчал, дзынькнув напоследок о своё привычное ложе.

— Все прям такие умные, куда бы только от вас деться, — бурчал я, хотя и понимал, как глупо выгляжу, ругаясь с неодушевлённым — или всё же…? — музейным экспонатом. Торгидор и Итак стояли с широко открытыми глазами, слушая мой диалог с мечом.

— О, какая красивая! — поразился я, опять без приглашения впёршись в следующую секцию, в центре которой на каменной тумбе размером с обеденный стол лежала секира, поражавшая изяществом и тщательностью отделки.

— Любимица его величества, Лейте, секира короля Фергуса, — прокомментировал моё восклицание хранитель. — Занесите её для удара, тан.

Я подхватил прекрасно лёгшую мне в руку секиру и сделал замах. Торгидор не смог сдержать восклицание восторга, на глазах хранителя показались слёзы, я же стоял с секирой в руке и во все глаза любовался на открывшуюся красоту. Секира полыхала всеми цветами радуги, причём явственно было видно, что это не краска или куски разных металлов, собранных вместе. Создавалось такое впечатление, что самую яркую радугу в мире порубили на куски, которые потом сковали вместе в виде секиры.

— Просто чудо какое-то! — благоговейно прошептал я, с сожалением вернув секиру на её место. Мельком покосившись на короля, я увидел, что тот вообще лишился дара речи, став похожим на мальчугана, которому добрый волшебник вручил сразу пять эскимо.

— Молот короля Тетры, — остановился хранитель возле следующего стенда с ещё одним молотом. — По преданиям, разговаривал.

В голосе музейного деятеля явственно ощущался сарказм.

Я сразу застопорил и не стал подходить ближе, выслушивать критику от ещё одной древней железки мне не улыбалось.

— Пошли дальше, — махнул я рукой, стараясь не обращать внимания на улыбки гномов.

Экскурсия продолжилась.

— Фрегарах, меч короля Мананнана, может разрубить любой доспех.

— Энгервадель, молот короля Фритьофа, руны на нём разгораются во время войны и гаснут в мирное время.

— Атвейг, меч короля Торгара, по преданию поёт от счастья, если его вынимают для битвы, а если битв долго не случается, то с него начинают капать кровавые слёзы.

— А вот к этому мечу я не рекомендую вам приближаться, — сразу предупредил меня хранитель, показывая на лежащий в ножнах меч, от которого исходила непонятная мне угроза, я даже зябко поёжился, настолько мне было неуютно просто стоять рядом с ним.

— Дайнслейф Проклятый, единственное сохранившееся до нашего времени оружие из семёрки Проклятых, — прошептал король, отступая на пару шагов. — Меч был под угрозой смерти выкован последним мастером клинков, который проклял его перед тем, как отдать королю Аргару. Если его достать из ножен, то вернуть обратно можно только после того, как он прольёт чью-нибудь кровь. Если промедлить с этим, то Проклятый может ранить или убить даже своего хозяина. Король Аргар поплатился за свои угрозы мастеру, сначала потеряв свою жену, когда захотел впервые посмотреть на него, а затем и единственного сына, который добрался до меча в то время, когда отец спал.

— Похоже на правду, — ответил я, опасливо глядя на жуткую штуковину, от которой исходила явственная эманация крови и смерти. — Я бы и без вашего предупреждения к нему не подошёл, он меня пугает.

Мы торопливо прошли дальше и остановились у предпоследнего экспоната.

— Мистелтейнн, меч короля Гардара. Легенда гласит, что это первое оружие, выкованное последним мастером клинков, поэтому единственное его уникальное свойство состоит в том, что он никогда не тупится.

— Тоже неплохо, — прокомментировал я, вспомнив, сколько времени требуется, чтобы выправить клинок, побывавший в хорошей сече.

— Ну, и последнее оружие, секира короля Берси, Хвитинг, — хранитель встал рядом со мной, — поражает врагов и исцеляет друзей, стоит только прикоснуться к ней, хоть к обуху, хоть к лезвию.

— Ух ты, — восхитился я, сразу захотев попробовать испытать её. Секира, как и всё оружие в Зале славы, легко и удобно легло в ладонь, словно было сделано под мою руку. — Есть у кого раны, чтобы проверить?

— У моего помощника порезан палец, — хранитель махнул рукой, подзывая к себе помощника. Молодой гном, опасливо косясь то на короля, то на меня, подошёл к нам.

— Покажи палец! — приказал Итак таким тоном, что бедный парень, не пикнув вытянул вперёд руку, на указательном пальце которой и вправду виднелся глубокий, слегка подзаживший порез.

Под любопытными взглядами присутствующих я поднёс секиру к его руке, плашмя приложил к порезу и едва не ослеп от яркой вспышки, которая ударила по глазам. Когда мы немного проморгались и протёрли слезящиеся глаза, то я с чувством некоторого удивления — правда, после всех продемонстрированных чудес уже не слишком сильного — увидел, что раны больше нет, только кожа на пальце подростка стала нежно-розовой.

— Доволен, Итак? — усмехнулся продолжавший смаргивать слезы король, обращаясь к хранителю. — Есть ещё сомнения в том, что мастер клинков подлинный?

— Ваше величество, теперь ни у кого не останется сомнений, — пробормотал хранитель, похожий на какую-то сомнамбулу.

— Опять вы темните, — я усилено тёр глаза. — Что такого произошло в зале, что вы всё время переглядываетесь и перемигиваетесь?

Король захохотал, а вслед за ним засмеялись Итак и его помощник.

— Если не брать в расчёт то, что никому за последнюю пару-тройку столетий не удавалось разговорить Круайдин, заставить светиться Лейте и излечить раненого Хвитингом, то ничего особенного не произошло, — с иронией ответил Итар. — О свойствах всех содержащихся в Зале предметов мы знали только из легенд, преданий и обрывочных записей наших предков, поскольку последний мастер клинков умер более чем тысячелетие назад.

— Я ведь не зря сказал тебе, что Зал славы — это не просто музей или место поклонения народа, — улыбнулся король, — это единственный верный способ найти мастера клинка. Знаешь, какая плата берётся за посещение этого священного места? Каждый вошедший сюда должен прикоснуться к Круайдину, с которым ты так содержательно побеседовал!

При этих словах гномы снова принялись хохотать. Я озадаченно посмотрел на короля, хранителя, и понял, что всякие сомнения в том, что я не мастер клинков полностью развеяны, оружие признало во мне кровь мастеров прошлого.

— Я вот хотел спросить, а наверху знают, какие сокровища вы тут храните? — спросил я короля, когда час спустя, так и не отойдя от впечатлений увиденного, мы ужинали у него в покоях.

— Может, знают, а может, и нет, — пожал плечами Торгидор. — Среди всех рас есть предатели или просто болтуны. Только какой толк им в этом знании? Оружие не подчиняется никому, кроме мастера клинков и того, кому тот подарил своё оружие.

— Подарил? — переспросил я.

— Именно, — подтвердил король. — Как гласят хроники, заставить мастера клинков выковать себе оружие, или отнять его силой — значит получить Проклятое оружие. С одним таким ты уже познакомился, поэтому можешь себе представить, каковы были свойства шести других.

— Кто-то всё же пытался, несмотря ни на что, применить к мастерам силу? — усмехнулся я. — Уроки прошлого их ничему не научили?

— К сожалению, искушение обладать легендарным оружием иногда преобладает над здравым смыслом, — Торгидор внимательно посмотрел на меня, — поэтому попытки предпринимались.

— Вы так спокойно мне всё это рассказываете, ваше величество, — я поймал его взгляд. — Значит, вы прекрасно понимаете, что заставить меня отковать Каладборг заново нельзя, и тем не менее ничего от меня не скрываете. А я ведь могу, зная это, и отказаться от вашей просьбы?

— Теперь, когда ты дал своё слово сотрудничать, не откажешься, Максимильян, — усмехнулся король, — тем более, что я видел, как ты смотрел на оружие.

— Это да, — проворчал я, вспоминая свои ощущения, — таких ощущений лёгкости и счастья у себя я и не припомню.

— Ну что, подкрепился? — спросил меня Торгидор через минуту.

— Да, большое спасибо, сир. Теперь, если возможно, мне бы хотелось посетить библиотеку, — я отодвинул от себя поднос с едой, качество которой резко отличалось от подаваемой в нашем посёлке. Понятное дело, что королю я об этом не сказал.

— Доромир тебя проводит, — король кивнул на стоящего возле двери начальника гвардии, — думаю, там тебе моя помощь не потребуется.

— Если застряну, пусть мне хотя бы поесть-попить туда приносят, — усмехнулся я.

— Можешь быть уверен, уж теперь-то я тебя без присмотра и внимания не оставлю, — погрозил мне пальцем Таргидор. — Имей в виду, если решишь вдруг куда-нибудь исчезнуть.

— Думаю, это не в моих интересах, — я встал с места, — не говоря уже о ваших.

— Доромир, ты всё слышал? — обратился король к неподвижной колонне возле двери.

— Да, сир, — колонна обратилась в гнома внушительных габаритов, который, несмотря на свои размеры, подошёл к королю с лёгкостью балетной танцовщицы.

— Ну, тогда, если тебе что-то понадобится, Максимильян, дай знать ему, — сказал Торгидор и жестом дал понять, что я могу быть свободен.

— Да, ваше величество, — я поднялся и затопал вслед за гномом к двери.

Монументальный королевский страж не проронил ни слова, пока мы шли в подвалы дворца, но я видел, как у него блестят глаза и дёргаются уголки рта, словно он порывался у меня что-то спросить, но дисциплина не позволяла.

К моменту нашего появления в библиотеке все её служащие уже выстроились в начале длинного зала, конец которого было вообще не разглядеть.

— Поступаете в распоряжения тана Максимильяна, — приказал начальник гвардии и показал им какой-то жетон. Служащие синхронно поклонились, хотя на некоторых лицах я заметил явное недовольство полученным распоряжением.

— Сразу скажу, что от вас требуется, — обратился я к библиотекарям, пока не ушёл Доромир. — Вы несёте мне все — подчёркиваю, все — хроники и записи, в которых есть хотя бы малейшее упоминание о мастерах клинков, а также любые их личные записи, дневники или заметки. Мне здесь выделяется отдельное помещение, сухое и с хорошим освещением, там я буду изучать то, что вы будете приносить.

— Тан, объём вашего заказа настолько велик, что только на ознакомление с титульными листами у вас уйдёт пара лет жизни, — не без иронии заявил мне один из служащих.

— Это мои заботы. Вы, главное, ничего не упустите, а я разберусь по ходу дела, — я не собирался отступать от своей идеи, ведь если и можно узнать что-то ценное о том, как же делалось это оружие, то только из описаний самих мастеров. Я не думал, что столь педантичные и скрупулезно относящиеся к любым жизненным мелочам гномы могли обойти стороной процесс создания клинков, ведь ковали они их для своих потомков. Встречаться же с оружейниками я пока не счёл нужным, потому как, во-первых, если бы они могли дать мне стоящий совет относительно ковки такого оружия, они бы сами его давно изготовили, а во-вторых, едва я увидел клинок Каладборга, то сразу утвердился в той мысли, что посещение библиотеки даст мне намного больше. Такой структуры метала, какую продемонстрировала мне реликвия рода Торгидора, попросту не могло существовать в моём мире, а те приёмы, которые использовали гномы для изготовления сельхозутвари, вряд ли сильно отличались от их же технологий изготовления оружия. Но никакие способы отливки, ковки и термической обработки металла, которым я научился у Дарина и Тарака, не давали возможности хотя бы приблизиться к тому, что я видел. Хотя конечно, после библиотечных изысканий я собирался взглянуть на работу лучших оружейников.

«Металл клинка, который я видел, был не просто необычным, — я вспомнил странные серебристые прожилки, которые не могла дать ни одна присадка к стали, ни один сплав, — а уж свойств, которыми обладало показанное мне оружие, невозможно в моём мире даже в мечтах себе представить».

«Ладно ещё горы там разрушать, или светиться, — продолжал размышлять я, когда меня привели в довольно большую комнату с множеством светильников, — но разговаривать!!! Это выше всякого моего понимания, тут не о ковке или обработке думать надо, тут скорее фантастические книжки вспоминать придётся». При слове «фантастика» в моей голове явственно возникли кадры из известнейшего фильма, где злодействовал робот из жидкого металла, способный принимать любую желаемую форму, мы ещё тогда с пацанами удивлялись, а куда все микросхемы и всё прочее исчезает, когда он, к примеру, напольной плиткой прикидывается?

«А если вот просто представить себе невозможное? — усиленно напрягал я своё серое вещество, сидя за столом. — Представить, что мастера клинков могли — непонятно как — заставлять металл ожить? Кто-то добился максимума — и его оружие разговаривает, кто-то поменьше — тогда его оружие исцеляет раны, а кто-то способен на совсем малое — и его клинок не тупится. Чтобы осознать, возможно ли такое, и как этого достичь, явно придется потратить в библиотеке не один год, не говоря уж о том, что можно и не найти искомое. Боюсь, выйти отсюда мне предстоит очень не скоро».