"Ричард Старк. В зловещей тиши Сгамора" - читать интересную книгу автора

Тифтусом, лошадей; моментальную фотографию самого Тифтуса, которую
выплюнул ему фотоавтомат; в банкнотах - шестьдесят четыре доллара;
истертую на сгибах вырезку из "Дейли телеграф", где упоминался Тифтус на
открытии ипподрома во Фригольде еще до войны; дырявую змейку перфоленты с
двумя какими-то телефонами, записанными впопыхах; приторно-слащавую
цветную фотографию двух субтильных китаянок, снятых в неприличных позах.
Паркеру китаянки не понравились.
Вся эта дребедень не пролила ни лучика света на вопрос: почему в Сагаморе
объявился незадачливый Тифтус... Телефоны начинались совсем с другого кода
цифр, нежели в Сагаморе, об ипподроме здесь иные обыватели и слыхом не
слыхивали, да старик Джо Шир и появлялся-то на бегах несколько раз в своей
жизни - только когда с изумительной дерзостью брал ипподромные кассы...
"Джо, слава Богу, был не игрок, потому и сохранял в наших кругах реноме
человека, которому верили", - со вздохом подумал Паркер, и тут же
засмеялся парадоксальности своей мысли.
Разложив все находки, кроме ключа от номера, вновь по карманам
злополучного щеголя, Паркер аккуратно перекинул Тифтуса, словно жрец
жертвенного козла, через плечо, вынес его в холл на этаже и примостил в
ближайшее кресло.
Холл, как, впрочем, и весь этаж, был абсолютно безлюден. Подумав, Паркер
вернулся в свой номер, взял из стола Тифтусов пистолет, сунул его в
карман, вышел, закрыл свою дверь на ключ, вновь взвалил на плечо Тифтуса,
жутковато смотревшегося в этом крашенном масляной краской холле, и, мерно
ступая, прошествовал мимо красной лампочки у выхода на лестницу.
Тифтус был легкий, как мумия. Паркер без труда поднялся с ним на его пятый
этаж, прошел по пустому холлу к номеру Тифтуса, и вставил ключ в замочную
скважину.
В номере Тифтуса все было именно так, как он и рассказывал.
Нераспакованный чемодан брошен на кровать. В кресло швырнули верблюжье
пальто с замахрившимся воротником и манжетами... Тифтус не лгал, - он и
впрямь, все кинув как попало, бросился к Паркеру...
Подойдя к застеленной голубым покрывалом кровати, Паркер опустил Тифтуса
возле чемодана, потеснив последний. В то же мгновение дверь ванной рывком
распахнулась, и резко обернувшийся Паркер увидел бронзовую от загара
женщину, с белым махровым полотенцем через плечо явившуюся в дверях. Весь
ее наряд состоял из розовых мягких туфель без задников, на каблучках. При
виде незнакомца она не смутилась, а, непринужденно покачавшись на
каблучках, отставила поэффектнее ногу, подражая кому-то. Пшеничная копна
волос, черный треугольник внизу живота, два ослепительно белых
треугольника - на груди и на бедрах...
Плотная и крепкая, как смуглое ядрышко ореха, она вовсе не была толста;
высокие скулы, зоркие, чуть раскосые глаза, чувственный рот... "Глаза
карманницы, а рот проститутки", - деловито отметил для себя Паркер.
Низким, хрипловатым голосом она спросила:
- Интересно, какого шута вам здесь нужно?
Стало быть, Тифтус оставил в своем номере не только чемодан и пальто, а
еще и девицу. Та, сообразуясь со своим новым положением дамы, обитающей в
отеле, тут же поди достала бездну разноцветных нарядных флаконов и
флакончиков и вальяжно принялась плескаться в ванной... Паркер внушительно
сказал: