"Иван Терентьевич Стариков. Ярость ("Судьба офицера" #1) " - читать интересную книгу автора

Ни гранаты, ни завалы из бревен не остановили: танки с ходу били прямой
наводкой по окопам обороны, бронированными лбами раздвинули завалы и пошли
под первый мост. И снова испуг прошелся по окопам. Лишь после того, как
старшина-пограничник с двумя связками гранат пополз наперерез танкам и
подорвал одну за другой две передние машины, бойцы воспрянули духом: можно
бороться и с этими чудовищами. Горячее чувство благодарности разлилось в
душе Оленича к старшине-пограничнику. "Настоящий солдат!" - восхищенно
подумал о Кострове Оленич.
Напряжение боя возрастало с каждой минутой. Все напористее и
решительней рвались к мосту гитлеровцы и упорнее становились обороняющиеся.
Вражеские танки выползали на насыпь, со скрежетом давили огневые точки
обороны. Вышли из строя три пулемета и три четверти личного состава бойцов.
Загорелись леса по обе стороны моста, горела во многих местах высокая рожь,
черный дым тянулся до самых предгорий. Солнце уже клонилось к западу, облака
налились красным светом, словно отражали огонь ржаного поля.
- Товарищ командир, - обратился старшина к Оленичу, - попробуем вывести
людей через поле.
Лежащий рядом сержант покачал головой:
- Нам не пройти по горящему хлебу - задохнемся и сгорим.
- Сколько осталось бойцов? - спросил Оленич.
- Двенадцать. Да семеро тяжело раненых. Мы их не вынесем, - горько
сказал сержант.
- Но и не бросим, - твердо произнес старшина, и Оленич увидел, как
посуровели глаза Кострова. - Как прикажете, товарищ командир?
Когда солнце скрылось за лесом, но было еще достаточно видно, и немцы,
почти сомкнув кольцо вокруг моста, прекратили бой, Оленич дал приказ взять
раненых и пробираться к своим через охваченное огнем и дымом поле.
То, что было с ними в этом километровом походе, оказалось страшнее
смерти: каждые два бойца брали одного раненого, цепляли на себя оружие,
боеприпасы и ползли сквозь огонь и удушливый дым. Немцы, видимо, заметили,
что красноармейцы пытаются уйти через горящее поле, ударили из минометов по
ржи. Мины рвались, и на месте взрывов вспыхивали новые очаги огня. Андрей
думал, что уже увидел всю жестокость и бесчеловечность войны, но когда был
ранен его конь, первый армейский друг, и пришлось самому его пристрелить, то
познал и свою собственную жестокость. Лошадь лежала, подогнув передние ноги
и приподняв голову, и молча смотрела на хозяина. Оленич не мог понять, что
таилось во взгляде больших с синим отливом глаз, но все равно щемящее
чувство тоски ощутил в груди, когда приставил ствол пистолета к уху
животного и нажал спусковой крючок. Даже выстрела не услышал, зато увидел,
как опустилась книзу голова. И отчаяние охватило его: потерял взвод, потерял
пехотинцев, лишился коня и не выполнил поставленную задачу. Он стоял во ржи
и с великой ненавистью смотрел на запад. Слезы текли по его черным от пыли и
гари щекам.
- Ложись, командир! - крикнул Костров.
Непонятная сила подкосила Андрея, и он свалился в горящую, взявшуюся
жаром рожь...
К ночи дым пал на землю, лохматые сгустки пламени прыгали на людей,
цепляясь за одежду, охватывая и обжигая тело. Раненые в муках умирали от
ран, уцелевшие гибли от ожогов и удушья. Андрей старался понять, что с ним
произошло, но сознание туманилось и он терял чувство реальности...