"Константин Михайлович Станюкович. Из-за пустяков" - читать интересную книгу автора

Толстому{196}, большое спасибо... за эту зрелость! Ну, да что говорить...
Нет, вы лучше выслушайте-ка, братец, какую сделали подлость с Митей... Ведь
если б я Митю не знала, так не поверила бы...
И полковница рассказала происшествие с сыном.
- Ну, что вы скажете на это, братец? - заметила она, когда старик,
выслушавший рассказ с большим вниманием, молчаливо покачивал головой.
- Дддда... - протянул он, словно затрудняясь приискать надлежащее слово
для выражения чувства гадливости и отвращения, которое ясно выражалось в
гримасе, искривившей его лицо. - Ддда... Что тут сказать? По-моему, эту
гнусную тварь, этого (адмирал произнес очень резкое слово)... этого подлеца,
передавшего частный разговор товарища, мало выдрать как Сидорову козу. Вот
что я тебе скажу, сестра! Хороши товарищи, нечего сказать! В наше время
знаешь что делали в корпусе с фискалами?.. Правда, таких немного было... Я
помню, как в тысяча восемьсот двадцать шестом году...
- Вы рассказывали, братец, этот случай, - перебила сестра, зная, что
адмирал, раз отклонившись, очень долго будет бродить в воспоминаниях.
- Рассказывал? То-то... Еле живого подлеца снесли в лазарет. Хорош и
директор правления, нечего сказать, хорош! Слушает наушника и гонит со
службы не доносчика, а оговоренного... Приди ко мне такой молодец, я бы
тотчас его выгнал со службы, как паршивую собаку. Помнил бы! А ему, пожалуй,
за это там повышение дали, а? Нынче, сестра, на это иначе смотрят! - заметил
старик с презрительной усмешкой.
Помолчав, он прибавил:
- А ты сердись не сердись, сестра, но я тебе скажу, что Мите все-таки
не следовало разговоров на службе вести... Хотя и частная служба, а все
служба, и коль скоро служишь - служи, а мнений не высказывай...
- Уж слова нельзя сказать! - вставила полковница.
- Быть может, он и в самом деле там что-нибудь такое говорил, за что
похвалить нельзя? - продолжал адмирал.
- Ах, братец, что вы! Я передавала вам его разговор. Митя никогда не
лгал... Я знаю его.
- То-то знаешь. И я знаю... Положим, в словах его ничего такого нет.
Ну, молодость, сердце доброе, поневоле жалость вырвется. И я вот старик,
слава богу, государю и отечеству пятьдесят лет служил верой и правдой, и я,
говорю, мог бы то же сказать... Все это ничего, а как вдруг да твой Митя...
- прибавил Андрей Иванович, понижая голос, и необыкновенно строго и серьезно
взглянул на сестру.
- Митя-то? - проговорила полковница, внезапно пугаясь. - Да бог с вами,
братец! К вам иногда такая мысль взбредет в голову, что даже испугаешься!
Эка что выдумали!.. Да куда Мите! Он и знакомств-то таких никогда не водит,
и характера не такого... Да и пуглив он на эти дела... Поговорить он иногда
- это точно, поговорит там насчет разных несправедливостей, а чтобы...
Господь с вами! Придет же вам в голову, братец Андрей... даже напугали!..
- Ну и слава богу. Нынче ведь, сама знаешь, всякая мысль придет в
голову. Вот еще сегодня в газете пишут...
Адмирал пустился в политику. Ах, что такое делается! Что пишут! Он
искренно возмущался разрушительными стремлениями, имевшими целью, как он
полагал, добросовестно цитируя передовую статью, уничтожить решительно все:
дворцы, памятники, дома, магазины, лавки, отобрать у всех имущество и
деньги, словом - не оставить ничего в целости и затем перерезать, повесить,