"Константин Михайлович Станюкович. "Берег" и море" - читать интересную книгу автора

Конечно, я знала, что вы бываете неразборчивы в выражениях с подчиненными.
Вероятно, не сомневаетесь, что ни один из них не примет к сердцу слов
человека, от которого зависит судьба... - с нескрываемою злою иронией
вставила молодая женщина.
И, отдавшаяся властному чувству поруганного человеческого достоинства,
грустная и скромная в смелости, она тихо и значительно, слегка вздрагивающим
от сдерживаемого волнения голосом продолжала:
- Но смела ли я думать, что вы, заслуженный адмирал, станете кричать на
женщину, как на матроса, и оскорблять ее, как не оскорбляют даже уличных
женщин, уверенный, что можно делать все безнаказанно. Ведь я - жена капитана
второго ранга Артемьева. А что если я вдруг урожденная княжна или графиня,
ваше высокопревосходительство?
Подавленный, растерянный и словно бы забывший, что он всесилен, властен
и не знает противоречий, адмирал почувствовал словно удары бича в этих,
давно неслыханных им, смелых словах.
Оробевший и бессильный перед беспощадною правдой возмущенной и
оскорбленной женщины, он не осмеливался остановить ее.
Что мог он сказать в оправдание своей оскорбительной грубости и
бешеного крика?
Новым криком: "Убирайтесь вон!"
Но - странное дело! - теперь просительница, бросающая ему в глаза
порицание, не только не возбуждает в адмирале большей злобы или
мстительности мелкой душонки, а, напротив, вызывает в нем невольное уважение
к смелости правдивой души, стыд перед нею и сознание своего позорного
поступка.
Казалось, он был подсудимым перед строгим судьей-просительницей.
А она говорила:
- Извините, ваше высокопревосходительство, что осмелилась отнять у вас
время. Я наказана за свое заблуждение... Покойный мой отец Нерешимов много
помог ему, - он так хорошо вспоминал о своем прежнем капитане на
"Кречете"... И я все-таки уверена, что ваш гнев за мои слова не отразится на
муже. Вы этого не сделаете! - почти просила Артемьева.
Адмирал еще ниже опустил свою седую голову, словно не решался поднять
своих выцветших смущенных глаз.
И молодая женщина почти мягко прибавила:
- Ведь мои слова были вызваны вами... И, быть может, когда ваше
раздражение пройдет, вы убедитесь, что не все просительницы так выносливы,
как ваши подчиненные. И... и вам будет стыдно.
С этими словами Артемьева хотела уйти.
Адмиралу уже было стыдно.
И стало еще стыднее оттого, что просительница, да еще дочь славного
Нерешимова, его приятеля, который вышел в отставку, защищая свое
человеческое достоинство, даже не желает говорить о своем деле.
"А ведь у бедняжки, верно, горе... Такие безнадежные глаза. И как
похожа она на отца... Такая же... характерная..." - подумал адмирал.
И, взволнованный, испуганно воскликнул:
- Не уходите, Софья Николаевна!..
В голосе адмирала звучала мольба.
И виновато прибавил:
- Простите, если только можете, виноватого старика!..