"Константин Михайлович Станюкович. Миссис Джильда" - читать интересную книгу автора

спутанных волосах. Чересчур истомленное лицо, большие глаза, правда,
грациозна, но в ее манерах что-то кошачье, что-то лукавое...
"Бедный Борис!"
А "бедный Борис" в это время ступил на набережную, предвкушая радость
встречи. Жара была нестерпимая, и он тотчас же нанял коляску и попросил
везти себя за город на виллу Браун.
- Знаете?
- Знаю! - ответил кучер-ирландец.
- А чем занимается мистер Браун, вы знаете? - спросил Весеньев.
- Это его дело! - резко отвечал ирландец и прибавил, - а в карты вы
все-таки с ним не играйте, сэр!
Не доезжая до виллы, Весеньев просил кучера остановиться.
Отпустив коляску, он пошел пешком, рассчитывая обрадовать Джильду
внезапным появлением.
"То-то обрадуется!" - думал он, вспоминая ее последнее, особенно нежное
письмо, выученное почти наизусть молодым лейтенантом.
С сильно бьющимся сердцем вошел он в калитку сада. Масса чудных роз,
олеандров, фиалок, гелиотропа и резеды наполняли сад благоуханием.
"Она, конечно, одна, в гамаке, с книгой в руках", - подумал Весеньев и,
свернув в узкую каштановую аллейку, направился к высоким секвойям,
распространяющим смолистый аромат.
Вдруг раздался мужской голос, грубый и наглый, как показалось
Весеньеву, и вслед за тем веселый, громкий и самодовольный смех.
"Это не муж", - пронеслось в голове Весеньева.
И у него екнуло сердце. Все радостное настроение внезапно пропало. В
душе сделалось мрачно, и сад показался вдруг мрачным-мрачным... И все вокруг
словно потеряло прелесть.
Он хотел уверить себя, что это голос брата или отца... Наконец
какой-нибудь хороший знакомый... Но этот голос... этот подлый голос звучал
какими-то торжествующими звуками, наполнявшими сердце Весеньева тоской.
"Разве уйти?" - подумал он.
Но сам подвигался вперед, замедляя шаги и чувствуя, как замирает
сердце, словно бы его ожидало несчастье.
Он ищет жадными, лихорадочно загоревшимися глазами эти две знакомые
секвойи... и они в нескольких шагах.
Между ними протянут гамак, и в нем, вся в белом, словно окутанная
пеной, эта маленькая женщина... Белые туфельки видны из-под юбки. Голова
лежит на подушке... Глаза полузакрыты... И это матовой белизны лицо кажется
еще прелестнее.
А около, почти у самой головы Джильды, на складном стуле сидел плотный
коренастый господин лет под сорок, хлыщеватого вида, с лицом, которое
показалось Весеньеву до невозможности пошлым и глупым.
А между тем этот пошляк-янки, в каком-то ярко-зеленом пиджаке, взял
волосатою грубою рукой маленькую бледную руку Джильды и жадно поцеловал эту
руку своими толстыми сочными губами раз, другой, третий...
Скрытый деревьями молодой человек все это видел и чуть не вскрикнул от
негодования.
Напрасно он старался побороть жгучую, острую боль ревнивого чувства,
охватившего его. Напрасно он хотел изобразить на своем лице презрительное
равнодушие.