"Константин Михайлович Станюкович. Загадочный пассажир" - читать интересную книгу автора

офицера, за кают-компанию.
Доктор и Каврайский предложили тост за спасенного соотечественника.
Тост был принят сдержанно. Пассажир не разделял общего оживления и
многим казался несимпатичным и даже подозрительным. Не рассказывает ни о
пожаре на пароходе, ни о себе, ни о том, чем занимается и зачем
путешествует.
Подвыпивший Вершинин даже подумал: "Уж не стибрил ли пассажир крупного
куша и не бежал ли из России? По всему видно, что умный человек!"
Однако все подняли бокалы. Курганин только пригубил из своего бокала.
А Вершинин чокнулся и "дипломатически" спросил пассажира:
- Мне кажется, я вас встречал в Петербурге?
- Возможно... Я долго жил в Петербурге.
- Так... так... Извините... Не были вы директором банка?
- Нет! - усмехнулся пассажир.
- Значит, ошибся... А очень на вас похож один директор банка...
- Если бы Сергей Сергеевич был директором банка, то не путешествовал бы
на грузовом пароходе! - заметил мичман.
А Каврайский озлился и хотел проучить Вершинина, но вместо того сказал
ему:
- Вы... много выпили шампанского!
Молчаливый пассажир взглянул на мичмана, и в глазах его мелькнула
ласковая улыбка.
Особенно не нравился пассажир старшему офицеру. Он сразу почувствовал,
что этот господин совсем чужой и не из "порядочных" людей. Это видно и по
костюму, и по серой фланелевой рубахе, и по несколько грубоватым рукам.
"Да и черт знает, что это за птица? Русский - так и будь русским!
Должен почувствовать, что с русскими!.. А между тем сидит точно янки...
Скотина!.. Точно не знает приличия".
И старший офицер с усиленной любезностью проговорил:
- Не будет нескромным, если спрошу, давно ли вы из России?
- Год...
- И, верно, соскучились по России?
- Нисколько! - просто и искренно ответил пассажир.
Многие переглянулись.
- Даже нисколько?.. Вы - оригинальный соотечественник! Ведь как там
заграницы ни хороши, а отечество... свое... родное! - впадая в некоторый
пафос, продолжал старший офицер. - И там свое дело... служба... друзья... И,
главное, домашний очаг... Жена... дети...
И так как пассажир поднял свои внимательно-серьезные глаза на Евгения
Николаевича и не торопился отвечать, ожидая, что еще скажет этот видимо
влюбленный в себя моряк, то старший офицер почувствовал к пассажиру еще
большую неприязнь и, внезапно закипая злостью, продолжал:
- И что, собственно говоря, особенно привлекательного в заграницах?..
Разве что природа, да, пожалуй, хорошие гостиницы... А если сравнить, где
проще и сердечнее люди, где больше не показного, а настоящего патриотизма...
Где?.. Неужели все эти говорильни не показали их бессилия сделать что-нибудь
серьезное...
Пассажир по-прежнему молчал.
И старший офицер не без раздражения спросил:
- Вы, верно, не согласны со мной?..