"Константин Михайлович Станюкович. Жрецы" - читать интересную книгу автора

гибкого приятного голоса, живая, сильная и выразительная, невольно
захватывающая слушателей. Несомненно, эта масса напряженных, вытянувшихся
вперед молодых лиц с выражением чуткого, почти восторженного внимания,
электризовала профессора, приподнимая и, так сказать, просветляя его
настроение.
Он испытывал счастливое чувство той высшей удовлетворенности, которую
дает кафедра, и, отдаваясь власти своего таланта, отрешался в эти минуты от
мелочей и дрязг жизни, забывая себя и свои обиды, нанесенные любимой
женщиной, и сам как бы внутренне хорошел и, увлеченный, не любовался своею
речью. И его красивое лицо становилось одухотвореннее и словно бы
мужественнее. Глаза, устремленные куда-то вдаль, искрились огнем увлечения.
Талант творил свое дело преображения.
Заречный почти не заглядывал в конспект. Он знакомил своих слушателей с
одной из героических эпох и сам, казалось, жил ею, оживляя ее в ярких
картинах с талантом художника и освещая и обобщая факты с диалектическим
мастерством блестящего эрудита с широкими общественными взглядами. Сам
далеко не смелый и мягкий, он теперь восхищался смелостью в исторических
личностях и превозносил с кафедры то, что в жизни считал бессмысленным
геройством.
Гром рукоплесканий раздался в зале и не смолкал в течение минуты-другой
после того, как Николай Сергеевич, проговоривши сорок минут, окончил лекцию.
Лица студентов светились восторгом. Для некоторых из них слова профессора
были не одними скоро забывающимися красивыми словами, а глаголами, которые
жгли молодые сердца.
Видимо довольный бурным одобрением и в то же время стараясь скрыть свою
радость под личиной напускной серьезности, Заречный несколько медленнее, чем
можно было бы, собирал листки конспекта и, собравши, когда аплодисменты
стали затихать, поднял руку, требуя слова.
Когда рукоплескания смолкли и воцарилась тишина, он проговорил:
- Господа! Лучшая оценка моих лекций - это переполненная аудитория и
внимание, с которым вы их слушаете. Другая форма оценки излишня... Она к
тому же не разрешается правилами, и я покорнейше прошу вас, господа, не
употреблять этой другой формы...
Проговоривши эти слова, которые Николай Сергеевич всегда говорил после
взрыва одобрений, он поклонился студентам, спустился с кафедры и вместе с
тем как будто спустился с той высоты настроения, на которой только что был,
точно актер, возвратившийся от иллюзии сцены за кулисы.
И мысли об обвинениях жены опять взволновали Заречного. Они отравляли
хорошее впечатление после лекции, оскорбляя самолюбие и нарушая привычный
душевный покой, которым до сих пор пользовался жизнерадостный и довольный
собою Николай Сергеевич.
"О, если б Рита видела, как его любят студенты и какие устраивают
овации!" - думал он и досадовал, что Рита не может быть на его лекциях.
Он торопливо проходил через расступавшуюся толпу, когда его нагнали два
студента-"издателя", записывавшие и издававшие его лекции.
Один из них, довольно пригожий, чистенький и свежий блондин с голубыми
глазами и кудрявой бородкой, пользовавшийся расположением Заречного как
способный и серьезно занимавшийся студент и изредка бывавший у него как
знакомый, обратился к нему с деловым, озабоченным и в то же время
восторженно-почтительным видом человека, благоговейно влюбленного в своего