"Константин Михайлович Станюкович. Испорченный день" - читать интересную книгу автора

менее восприимчив, все реже и реже говорил об "обязанностях порядочного
человека" и, занятый настоящим, понемногу забывал прошедшее.
Жизнь засасывала его без всяких душевных драм, а напротив, мягко и
ласково, в счастии семейной жизни. Прежние друзья и приятели разбрелись.
Одни, как и Черенин, успокоились, других он потерял из вида и забыл о них.
Литературные знакомства давно порвались.
Шли годы, и Черенин, по-прежнему мягкий и добрый, стал уже скептически
относиться к возможности "служения ближнему" и называл многое, чему прежде
поклонялся, "симпатичными, но ребяческими иллюзиями, не имевшими никаких
научных оснований". И он сожалел "неуравновешенных людей", оставшихся на всю
жизнь "младенцами", и, почитывая в часы досуга разные серьезные книги,
старался находить в них подтверждение своего скептицизма.
Но если б и тогда ему сказали, что он, прежний поклонник Маркса, автор
горячих статей против капитализма, станет сам банкократом и дельцом,
мечтающим о банковых операциях, и будет водить дружбу с Ковригиными, -
Черенин первый рассмеялся бы, до того подобная будущность казалась ему
невероятной, оскорбляющей его нравственное чувство.
Все это как-то исчезло из памяти. Прежние "заблуждения" не портили
счастливого дня своим напоминанием.
Но судьбе, как нарочно, угодно было напомнить прошлое, напомнить
совершенно неожиданно и именно в этот вечер, когда Дмитрий Александрович,
ничем не смущаемый, переживал первые радости своего нового положения.
Черенин уже видел себя и семью на вершине благополучия, как в кабинет
вошла Паша с докладом, что какой-то господин желает видеть Дмитрия
Александровича.
- Кто такой?
- Извините, запамятовала фамилию! - отвечала, краснея, Паша.
- Бывал у нас?
- Нет, кажется...
- Просите сюда! - приказал Черенин и в то же время подумал, что нужно
нанять лакея, а то Паша довольно-таки бестолкова: или забывает, или
перевирает фамилии.


IV

При виде этого приземистого, сухощавого господина пожилых лет, с
большой рыжей бородой, начинавшей седеть, одетого в черную пару, видимо
сшитую неважным портным, - Черенин в первое мгновение подумал, что перед ним
искатель места, проведавший уже о новом его назначении, и глядел на него, не
двигаясь к нему навстречу, вопросительно серьезным взглядом, каким
обыкновенно глядят на незнакомых людей.
Но господин с рыжей бородой, нисколько не смущенный этим взглядом,
подошел к Черенину и, весело улыбаясь, протянул руку.
- Не узнаете, Дмитрий Александрыч? - проговорил он все с тою же
улыбкой. - Видно, очень-таки постарел, а?..
То, что казалось давно уплывшим, забытым и словно чужим, - целая полоса
жизни: молодость с ее горячей верой в свои силы и смелыми решениями
труднейших вопросов жизни; шумные споры в маленькой меблированной комнате,
на Васильевском острове, у этой добрейшей квартирной хозяйки, старушки