"Константин Михайлович Станюкович. "Бесшабашный"" - читать интересную книгу автора

чтение, он отодвинул их не без гримасы и с веселой усмешкой промолвил:
- Ну, теперь соорудим любовное послание!
Перед тем чтобы начать, он закурил сигару, потянул носом ароматный ее
дымок и, достав из красивой коробки листок плотной английской бумаги,
украшенной золотой коронкой, принялся за письмо к Зое Сергеевне.
Он писал далеко не с той лихорадочной поспешностью, с какой обыкновенно
пишутся любовные письма, и по временам останавливался, чтобы обдумать то или
другое выражение и покурить. Страничка уже была исписана красивым, твердым
почерком, как из передней донесся звонок.
- Прикажете принимать? - спросил появившийся Антон.
- Принимать!
И он отложил в сторону начатое послание.
Через минуту в кабинет входил, лениво покачиваясь рыхлым, полным
туловищем, франтовато одетый господин лет за сорок, с моложавым, хотя
истасканным лицом, бросающимся в глаза выражением наглости и хлыщества. Лицо
было не глупое. Маленькие карие глазки блестели улыбкой.
Это был Аркадий Дмитриевич Кокоткин, довольно известный человек,
особенно среди постоянных посетителей театров, увеселительных заведений и
среди дам более или менее вольного обхождения. Он занимал видное место, был
немножко ученый, немножко литератор, немножко музыкант, друг актрис и
содержанок, замечательный нахал, говоривший о чем угодно с великим апломбом,
и циник, заставлявший краснеть даже самых отчаянных бесстыдников и
бесстыдниц.
Он преуспевал, мечтая о блестящем венце своей карьеры, и имел репутацию
талантливого человека.
"А главное - перо! Что за бойкое, хлесткое перо у этого Кокоткина! О
чем бы он ни писал - записку ли о разведении лесов или об уничтожении
мировых учреждений, статейку ли о шансонетной певичке или исследование о
домах терпимости, - везде бойкость и стиль!"
Так говорили о нем везде и похваливали. Действительно, у Кокоткина перо
было не только бойкое, но и повадливое.
- Кокоткин, изобразите!
- В каком духе-с?
- В таком-то...
И Кокоткин изображал - и сделался, в некотором роде, персоной.
Тем не менее его цинизм все-таки несколько шокировал, и о нем ходило
множество анекдотов. Один из последних, циркулировавших в городе и, без
сомнения, выдуманный кем-нибудь из шутников, если не самим же Кокоткиным,
был очень характерен.
Рассказывали, будто какой-то крупный промышленник однажды приехал к
нему на квартиру и, предлагая ему промессу в пять тысяч за хлопоты, говорил
убеждающим конфиденциальным тоном:
- Поверьте, Аркадий Дмитрич, это останется между нами. Ни одна душа не
будет знать...
- А я вот что вам скажу, любезнейший, - возразил на это с веселым
смехом Кокоткин, - вы лучше дайте мне десять тысяч и рассказывайте кому
угодно.
Анекдот гласит, что проситель опешил.
Еще бы не опешить!
Вероятно, проситель, видавший на своем веку немало всяких людей, в