"Константин Михайлович Станюкович. На "Чайке" ("Морские рассказы")" - читать интересную книгу автора

лупцовки от боцманов, ни порки. Знай себе одного капитана. А к нему Рябка
приспособился за четыре года и находил, что с таким капитаном еще жить
можно, - такие ли еще бывают!
Этот хоть и ругатель, но дрался редко и не зря, по мнению Рябки, и за
все четыре года только два раза приказал отодрать его линьками. Ругался он,
правда, за всякую малость, а то и так, для своего удовольствия, но зато был,
по оценке вестового, больше с виду сердитый и "прост", так как вовсе не
замечал, что Рябка таскает и чай, и сахар, и папиросы, и вино, и при съезде
на берег даже одевает капитанские сорочки.
"Небось у него всякого припасу много!" - утешал себя вестовой, когда по
временам слишком бесцеремонно пользовался капитанским добром и
предпочтительно вином.
Он, впрочем, не находил это предосудительным, хотя и считал капитана за
доверчивость человеком небольшого ума. Разрешая себе эксплуатировать
капитанскую простоту в пределах пользования разными припасами, Рябка никогда
и не подумал стащить хотя бы мелкую монетку из капитанского кошелька, считая
это форменным воровством.
Минут через пять Рябка уже нес, выделывая довольно хитрые
акробатические движения, чтобы не упасть, стакан крепкого черного кофе, на
треть разбавленного ромом. Свободная рука служила балансом. Донести
благополучно стакан с жидкостью во время отчаянной качки, когда палуба
уходила из-под ног, было нелегко.
- Не расплесни, каналья! - строго окрикнул капитан, имея в виду
специальную цель: придать большую цепкость ногам вестового.
- Никак нет, вашескобродие! - отвечал вестовой, прижимая к груди
обернутый в салфетку стакан и подаваясь всем корпусом вперед, чтобы
сохранить равновесие.
Выждав момент, когда корма, опустившись, была на мгновение неподвижна,
Рябка быстро сделал несколько шагов "в гору", сунул капитану в руку стакан и
хотел было отойти, но в это время корма уже взлетела вверх, и Рябка
растянулся, "клюнув носом" палубу.
Капитан пустил по адресу своего вестового одно из тех приветствий,
которыми он обыкновенно дарил матросов и в минуты гнева, и в минуты доброго
настроения и за художественность и разнообразие выдумки по этой части
заслужил у матросов даже кличку "музыканта". Вслед за тем ловким движением
руки, державшей и не в такую качку "медведя", он поднес стакан к усам и,
отхлебнув треть, довольно крякнул и, усмехаясь, проговорил не без нотки
презрения в своем сипловатом голосе:
- А еще матрос!..
И, выпив всего "медведя", капитан протянул вестовому стакан и
проговорил:
- Убери, и пальто!
- Есть, вашескобродие!
- Да смотри не растянись опять, как пьяная баба... А еще матрос! -
насмешливо повторил капитан.
- Всякий может баланец потерять на такой качке, вашескобродие! - не без
досады промолвил Рябка, задетый за живое насмешкой капитана.
- Всякий?! Сучий ты подкидыш, вот кто!..
- Меня никто не подкидывал, вашескобродие! - осторожно возразил Рябка
и, выделывая ногами мыслете, благополучно дошел до дверей и, поставив в