"Сан-Антонио. Княжеские трапезы" - читать интересную книгу автора

- Конечно, ты так и не получил партбилет? - рискнула она спросить,
питая смутную надежду на приятную неожиданность.

- Нет, - вынужден был сознаться Эдуар. - Послушай-ка, ба, открой глаза:
твоя партия в полном дерьме! Коммунизм больше не существует!

Она лишь мягко улыбнулась ему, как человек, приобщенный к высшей тайне,
не то что другие, не видящие дальше собственного носа.

- Навоз этого умершего коммунизма удобрит новый коммунизм, - изрекла
свое пророчество Рашель.

- Ты вычитала это в "Юманите"?

Его сарказм она пропустила мимо ушей.

- В моем возрасте, милый Дуду, известно, что все развивается циклично,
в этом суть великой системы бытия. Без коммунизма мир не выживет. Тот,
который заканчивается, выполнил свою основную задачу: он перевернул все
человечество, благодаря ему взойдут всходы нового коммунизма. Первый
подготовил почву для будущих урожаев.

- Складно излагаешь, - отвесил ей комплимент Эдуар. - Ты могла бы
сделать карьеру в политике.

Увидев, что дверь вагончика отворилась, он замолчал.

Первым появился Фаусто Коппи (на самом деле его фамилия была Феррари,
но он был так похож на великого итальянского чемпиона, что товарищи по
команде прозвали его Коппи). Он был одет по-спортивному: черные трусы,
фиолетовая майка с желтыми полосками, что придавало Фаусто сходство с его
собственным велосипедом. В спортивных ботинках он напоминал какую-то
голенастую птицу. Фаусто работал у зеркальщика, сразу же после работы он
переодевался в спортивную форму, приобретенную у Кольнадо, миланского
кутюрье, создававшего спортивные костюмы для велогонщиков. Присутствие
Эдуара, относившегося к Фаусто с подчеркнутой холодностью, заставило его
поскорее убраться. Он оседлал свой велосипед с ловкостью циркового
наездника, помахал рукой враждебно смотревшей на него парочке и так резво
нажал на педали, будто собирался поставить рекорд.

- Катись, придурок, катись! - захихикала Рашель. - Как бы я
обрадовалась, если бы у тебя яйца приклеились к седлу!

- Ты что там ворчишь? - спросила Розина, выходя из вагончика.

Прожитые пятьдесят лет нисколько не умалили ее женственности, а ее
сексуальность просто бросалась в глаза, заставляя мужчин встрепенуться.
Впервые увидев Розину, каждому самцу казалось, что с ним может произойти
нечто из ряда вон выходящее. От ее пышной груди, по-прежнему крепкой