"Фредерик Дар. Глаза, чтобы плакать" - читать интересную книгу автора

вдруг схватила меня за руку.
- Какой сегодня день?
- Вторник.
Актриса на мгновение замешкалась, словно ей предстояло принять
ответственное решение.
- Я приглашаю вас к себе на ужин.
Это было столь неожиданно, что я не нашелся, что сказать. Люсия молча
включила зажигание... Лишь во дворе ее роскошного дома на бульваре Ланн я
осмелился заговорить:
- Мадам Меррер!
- Да?
- Лучше не стоит.
- Почему?
- Я не могу объяснить, но чувствую, что не должен соглашаться.
Автомобиль остановился перед массивной оградой из кованого железа, за
которой виднелась ослепительной белизны парадная дверь с бронзовыми ручками
в форме человеческих рук. Все выглядело роскошным, оригинальным и вместе с
тем произвело на меня впечатление тюрьмы.
Люсия подхватила свои перчатки, сумочку, очки и скомандовала:
- Идемте!
- Нет.
- В таком случае потрудитесь объясниться.
- Ну что ж, видите ли, завтра вы по-прежнему останетесь в этом
великолепном доме, забыв начисто о проведенном вечере, а я вернусь в свою
шестиметровую каморку и не смогу больше думать ни о чем другом, кроме вас...
Я просто-напросто боюсь, вы понимаете?
Она пристально посмотрела на меня. Впервые я заметил в ее глазах
любопытный огонек, который действовал завораживающе.
- Не надо бояться, Морис. Жизнь принадлежит тем, кто не отступает...
Пожав плечами, я вышел из машины, помог выйти Люсии, после чего
проследовал за ней в дом.

* * *

Нам открыл дворецкий в белой куртке и черных брюках. При виде меня он и
бровью не повел. Все его внимание было обращено на хозяйку, которой, судя по
всему, он был по-собачьи предан. На его лице застыло восхищенно-умоляющее
выражение человека, просящего автограф. Он не имел ничего общего с особым
родом прислуги, считающей высшей доблестью пренебрежительно относиться к
своим именитым хозяевам. Слуга помог актрисе снять манто так, словно
распаковывал произведение искусства.
- Приготовьте еще один прибор, Феликс.
- Хорошо, мадам.
Люсия толкнула дверь. Не отставая ни на шаг, я проследовал за ней,
передвигаясь с осторожностью путешественника, впервые попавшего в дебри
Амазонки. Это роскошное жилище внушало мне не меньший ужас, чем джунгли. Мы
оказались в гостиной, своими размерами едва ли уступавшей съемочной
площадке, где стояли гигантский кожаный диван и кресла. Угол занимал рояль,
на котором возвышался самый огромный подсвечник, какой я когда-либо видел.
Стены были обиты лимонного цвета шелком, белоснежный ковер устилал пол.