"Фредерик Дар. С моей-то рожей" - читать интересную книгу автора

- В таком случае, вам тем более будет интересно услышать ее конец. Для
того чтобы усилить сходство с орлом, я отретушировал ваш портрет, сделав
крючковатый нос, наподобие вашего нынешнего, опустил уголки губ и убрал
скулы. Короче, сам того не желая, сконструировал ваше нынешнее лицо. Можете
себе представить мое изумление, когда я вас сегодня встретил! Вам не кажется
необычной эта история, месье Руа?
- Она показалась бы мне таковой, если бы я был тем, за кого вы меня
принимаете.
- Ну что же, не буду настаивать. Я слишком восхищаюсь вашим талантом,
чтобы вам досаждать. Возможно, в своей жизни вы и совершали ошибки, но
заблуждения ваши были наверняка искренни и потому достойны снисхождения. Я
прошу принять мои уверения в том, гм... что эта встреча останется между
нами.
Он достал из верхнего кармана пиджака визитную карточку и прислонил ее
к моему стакану.
- Если вам что-либо понадобится, я к вашим услугам, месье Руа!
Не дожидаясь ответа, он слегка кивнул и направился к двери. Я остался
сидеть как истукан, с ужасом глядя на прямоугольник визитки, казавшийся мне
стеной, у которой меня запросто могут расстрелять.

2

На следующий день я накупил газет и принялся их изучать, со страхом
ожидая обнаружить отклик на мое возвращение в Париж. Ни один журналист на
упустит подобной сенсации. Всю ночь я сочинял статью, которую мой
неожиданный знакомый мог бы написать, даже придумал для нее заголовок:
"Писатель Жан-Франсуа Руа, заочно приговоренный к смертной казни, скрывается
в Париже под фальшивым именем и фальшивой внешностью".
Но ничего подобного в газетах я не нашел. Медина оказался честным
игроком и сдержал свое слово. Я почувствовал, как отступает страх и на смену
ему приходит чувство покоя. Я был счастлив от сознания, что у меня появился
союзник. Тринадцать лет, находясь в изгнании, я мечтал о Франции, о Париже.
Ностальгия была столь велика, что не раз приходила мысль отдаться в руки
правосудия, которого я, впрочем, не слишком и опасался. Ветер переменился, и
я мог смело рассчитывать на то, что смертная казнь обернется в худшем случае
несколькими годами тюрьмы. Страшно было другое. Оставались люди, для которых
приговор обжалованию не подлежал. Эти люди обладали отличной памятью и
завидным терпением. Думая обо мне, они регулярно смазывали свои пистолеты...
Я решил смиренно нести свой крест, скромно существуя на те средства,
которые сумел вывезти. Когда они подошли к концу, я понял: если мне дорога
жизнь, я должен возвращаться на родину. Это выглядело парадоксально, ведь во
Франции меня подстерегала смертельная опасность. Но лишь там я мог
заниматься своим ремеслом, без которого жизнь теряла всякий смысл.
И тогда я отважился на авантюру. Липовое лицо, липовые документы.
Несколько тысяч франков в кармане. И все.
Через два дня по возвращении во Францию я понял, что это мало. В
редакции я появиться не мог, так как слишком многие меня хорошо знали. По
почте статьи в газету не посылают, если не хотят, чтобы материал увидел свет
под чужим именем. Мне оставалось одно: писать книгу, закамуфлировав,
насколько это возможно, свой стиль. Но для написания романа необходимо