"Фредерик Дар. С моей-то рожей" - читать интересную книгу автора

- Какая пылкость, Фернан, какая желчь!
- Я желчный? Ну что вы!
Слегка смутившись, он улыбнулся, но эта механическая бесцветная улыбка
выглядела на его лице, как рана.

* * *

Редакционная статья в моем исполнении появилась на первой полосе его
газеты три дня спустя. Она была короткой, не больше двадцати строк, но
крайне хлесткой. Я посвятил ее празднованию 11 ноября. Если говорить
коротко, то ее содержание сводилось к следующему: зачем праздновать старую
победу, если у нас остается комплекс побежденных? Попытки придать блеск
увядшей славе свидетельствуют лишь о падении духа французов. Я советовал
начать праздновать поражения, так как именно они открывают путь к
возрождению. Статья была написана четко, выверенно, смело.
Протягивая мне свежую газету, Медина выглядел смущенным. Я понял
причину его смущения: под моей статьей красовалось его полное имя: "Фернан
Медина".
- Я очень расстроен, - оправдывался он, - но старик настаивал, чтобы я
полностью взял на себя ответственность. Сколько я ни пытался возражать...
Я постарался его успокоить:
- Какая разница, чье имя стоит под статьей, ваше или мой псевдоним? По
крайней мере, сейчас я удовлетворен тем, что помогаю вашей карьере.
Тон, каким я произносил эти слова, не соответствовал их смыслу. Медина
это тотчас же заметил и со вздохом сказал:
- Вы сердитесь на меня. Вы меня презираете, Жеф!
- С чего это вдруг вас стала мучить совесть, Фернан?
Он больше ничего не сказал, и в этот вечер мы изо всех сил старались
говорить только на посторонние темы.

3

Жизнь продолжалась. Время текло спокойно и безмятежно. Мне нравился
уютный дом, его серый фасад, облысевшие каштаны, ржавая железная ограда... Я
обожал свою комнату и вечера перед экраном телевизора в обществе Эммы, в
которой я все больше и больше видел сходство со счастливой, ко всему
безразличной кошкой. Мне нравилось писать мои статьи, пусть даже и
выходившие за подписью Медины. Я не имел права рассчитывать на моральные
дивиденды, так как Жан-Франсуа Руа больше не существовал. Приходилось
довольствоваться материальным поощрением и удовольствием от самого процесса
литературного творчества. В конце концов, для человека, оказавшегося в моем
положении, это было не так уж плохо.
В конце месяца Медина выдал мне конверт со ста шестьюдесятью тысячами
франков. Он крал мою славу, но деньги его не интересовали. Как я ни
настаивал на том, чтобы он взял их себе, Медина был непреклонен. В итоге я
купил золотой браслет Эмме. Я знал, что она давно мечтает о такой
безделушке. Как большинство девушек скромного происхождения, Эмма не могла
спокойно относиться к холодному блеску желтого металла, который действовал
на нее завораживающе. Подарок привел молодую женщину в восторг. Кажется, она
была искренне тронута моим вниманием. Застегнув браслет на своем запястье,