"Фредерик Дар. Слепые тоже видят" - читать интересную книгу автора

челюсть и мощного пинка коленкой в сокровенное. Раньше говорили: удар ниже
кошелька. Но то было во времена сборщиков налогов. Теперь на пояс чего
только не вешают, но получающему удар от этого не легче. Потому что он
ошеломляет, потому что становится больно. Я бы сказал - очень больно!
"Националист" быстро убеждается в этом и отключается прямо посреди улицы,
подложив под ухо тротуар вместо подушки.
- Что это с ним? - спрашивает малый в синем комбинезоне, вышедший из
ворот гаража рядом.
- Да просто набрался парень, - небрежно говорю я. - Ему везде
мерещатся горы, а от высоты кружится голова. Если у вас есть ведро воды
под рукой, то можете окатить его, как сторожевого пса, который только и
знает, что целыми днями дрыхнет на коврике у двери.
Затем я поворачиваюсь, прыгаю в машину и срываюсь с места.
Банк Франции! Впервые шеф назначает мне свидание в подобном заведении!
Швейцар в форме швейцара Банка Франции встречает меня и торжественно
ведет по широким светлым коридорам, устланным мягкими, толщиной с ладонь,
коврами, до массивной двери, похожей на футляр от Картье. (Кстати сказать,
я им уже столько раз делал рекламу, но они не собираются платить. Похоже,
ребята в Картье не очень богаты. Ох, когда я вспоминаю, сколько фирм
предлагали мне мешки денег за одно лишь упоминание о них в своих книгах, а
я посылал их к... Дурака свалял, клянусь!)
Швейцар нажимает известную только ему кнопку. Над дверью вспыхивает
еле заметная лампочка, и меня, как самого дорогого гостя, вводят в
кабинет. Между прочим, как я заметил, начиная с определенной ступени в
иерархии бюро или просто комната становятся кабинетами. Этот кабинет
принадлежит почетному заместителю управляющего Банка Франции.
Здесь собралось четыре человека. Они сидят за широким столом красного
дерева, который мог бы быть прямоугольным, если бы ему не отпилили углы,
придав форму овала. Один из присутствующих - господин очень маленького
роста с седыми вьющимися волосами, ниспадающими на плечи. Второй -
большого роста, с плешью, через которую тщательно проложены четырнадцать
чудом уцелевших волосков. Третий - негр-альбинос, при виде которого
представляешь себе негатив с изображением негра-неальбиноса.
Ну и наконец, мой почтенный шеф. Все с очень серьезными физиономиями,
накрахмалены и одеты соответственно моменту в костюмы с розетками
Почетного легиона. Исключением является только негр, которого еще не
успели наградить, поскольку он впервые в жизни приехал во Францию.
Этот накрахмаленный квартет устремляет на меня взгляд, одновременно
радостный и озабоченный. Мой шеф единственный, кто встает мне навстречу.
- Господа, - произносит он, - позвольте представить вам моего лучшего
сотрудника, комиссара Сан-Антонио.
Я склоняю голову и краснею как девица, которая в толкотне метро
случайно схватилась за некий предмет у незнакомого дяди, приняв предмет за
ручку двери.
Нормально, если бы такое помпезное представление сопровождалось
барабанной дробью. Но поскольку барабанщика нет, я довольствуюсь
шестикратным выпучиванием глаз, по два на каждого. Шеф фамильярно берет
меня под руку и представляет присутствующих.
- Господин Ла Грошфуко, почетный заместитель управляющего Банка
Франции, - говорит шеф, указывая на господина с четырнадцатью уложенными