"Сан Антонио. Неприятности на свою голову." - читать интересную книгу автора

профессии все время приходится портить жизнь себе подобным.
Бывают моменты, когда осознание этой истины мешает мне спокойно пить
аперитив. Вы такой же человек, с теми же инстинктами, с теми же дуростями
и недостатками, как и первый встречный. Но у вас есть удостоверение,
позволяющее вам совать свой хобот в чужую жизнь, а этот чужой не может
дать вам по нему. А если он позволит себе это, вы устроите ему большую
молотиловку, а поскольку вы человек злопамятный, то молотите от всей души.
Разумеется, это незаконно, но первейший долг легавого - действовать
незаконно ради торжества закона. Кто может, поймет!
Однако я чувствую себя несколько неловко. У меня такое чувство, что я влез
в слишком узкие брюки. Я не забываю, что нахожусь на чужой территории, и
не сомневаюсь, что, если начнутся какие-то осложнения, бельгийская полиция
будет крайне недовольна. И будет совершенно права! Что за идея строить из
себя великого сыщика только потому, что утром увидел необычное зрелище, а
потом пропустил поезд. Свободная половина дня еще не повод!
Ну вот я наконец в жилище мадам Ван-Получательницы брильянтов!
Консьержки или нет, или, по примеру. всех консьержек, она отправилась
трепаться с соседкой. Зато табличка со списком жильцов висит на месте. На
ней я читаю: "Ван Борен, пятый этаж, слева".
Я вздыхаю, потому что две недели безделья сделали меня лентяем. Вообще в
жизни есть три вещи, внушающие мне священный ужас: некрасивые женщины,
исповедники и лестницы (неважно, подниматься по ним надо или спускаться).
К счастью для меня, в глубине холла есть лифт. Направляюсь к нему и как
раз в тот момент, когда подхожу, слышу над собой громкий вопль. Этот
жуткий крик приближается ко мне с воем торпеды. У меня перед глазами
пролетает темная масса, и вдруг раздается глухой удар. Тишина падает, как
мокрая простыня. Я стою неподвижно, пытаясь просечь, что же произошло. Но
я уже инстинктивно догадался что. В шахту лифта грохнулся человек. Как он
небось прочувствовал свой неудачный шаг в пустоту! Открыв с довольно
большим усилием решетчатую дверь, бросаю взгляд вниз и в двух метрах под
собой, на дне шахты, вижу разбитое тело. Это мужчина. Я достаю из кармана
маленький фонарик, с которым никогда не расстаюсь, и осматриваю труп. Мои
глаза только подтверждают то, что уже подсказало предчувствие: это тот тип
из отеля, что засовывал драгоценные камни в засахаренные фрукты. Больше он
никогда, ничего и никуда засовывать не будет. Ни во фрукты, ни своей жене.
Это его скоро сунут на два метра в землю к червячкам. Верхушка его черепка
разбита всмятку, а руки-ноги переломаны, если судить по его гротескной
позе разбитой куклы.
Я подоспел вовремя. Если после этого кто-нибудь заявит, что у меня плохой
нюх, то получит от меня пендель по своей заднице. Да по нюху я смогу
затмить всех бретонских спаниелей, объявления о продаже которых печатают
во "Французском охотнике".
Ничего не сказав, я закрываю дверь и начинаю подниматься по лестнице.
Прохожу второй, третий, четвертый... Лифта, точнее, его кабины,
по-прежнему нет. Наконец, поднявшись на шестой и последний этаж, я
все-таки нахожу ее и останавливаюсь, чтобы подумать. Мыслительная
деятельность несовместима с движением. Я пыхчу, как паровоз. С тем пузом,
что начало у меня отрастать, я не гожусь для покорения Эвереста. Разве что
подняться на него на воздушном шаре.
На этот раз я влез в драму по уши. Я знаю что говорю. Ван Борен свалился с