"Сан Антонио. Дальше некуда!" - читать интересную книгу автора

сутенера оказалось алиби. Все бы прошло хорошо, если бы не эта пуговица.
Понимаете, старина Пакретт, у Альфредо есть бесспорное алиби, а инспектор
сжимал в руке пуговицу от его пальто.
Вывод: инспектор врал. Он не мог сорвать эту пуговицу.
Додгое молчание.
Пакретт смотрит на трещину на белом потолке. О чем он думает?
- Этот тип всю жизнь прожил один. Парадоксальная вещь, он остался
целомудренным среди самых распутных девиц. Но однажды он сломался.
Чувствуя, куда влекут его наклонности, он попросил перевода в другой
отдел, чтобы победить это маниакальное влечение к убийству. Но это не
помогло, и он поддался своему влечению. Ему представился второй шанс
остановиться: когда он убил Буальвана. Но было уже слишком поздно. Он был
конченым человеком.
Я достаю из кармана маленький пакетик.
- Помните, когда я приходил к вам в прошлый раз, то пообещал принести в
следующий приход гостинцев. Я кладу пакетик на ночной столик.
- Вот. Это от Старика. Внутри капсула. Кладете ее на зуб, разгрызаете, и в
одну секунду все горести мира исчезают.- Я вздыхаю ~ Старик не любит
скандалов, и я думаю, что в данном случае он прав.
Я протягиваю Пакретту руку:
- Прощайте, инспектор. Желаю вам мужества Он смотрит на меня влажными
грустными глазами.
- Прощайте, комиссар.
По дороге домой я заезжаю к Берю. Толстяк стоит у окна. К его заднице
привязана подушка.
- Спасибо, что навестил,- мрачно говорит он.- Я на всю жизнь запомню эту
поездку в Куршевель: туда в сидячем вагоне, обратно в спальном, но стоя!
Я дружески кладу ему на плечо руку:
- Ну, Толстяк, крепись. Чего бы ты сейчас хотел?
Он размышляет, выдергивает из носа волос и вытирает слезу, которая
выступила от этой жуткой операции.
- Ванну крема "шантийи",- наконец отвечает он.-Мне так хочется отдохнуть.