"Сан Антонио. Секрет полишинеля." - читать интересную книгу автора

с выпуклым лбом и мрачным взглядом... У Дюрэтра густые брови и начинает
отрастать живот...
Что касается ассистентов, они, наоборот, очень разные. Бертье почти
толстый. Он очень молодой, очень грязный, его нижняя губа свисает, как
лепесток лилии. Берже маленький, черноволосый, суетливый и страдающий
тиками, забавляющими окружающих. Самое смешное состоит в том, что он
одновременно закрывает левый глаз, широко раскрывает рот и трясет головой.
Если бы этот малый выступал в мюзик-холле, то сделал бы себе целое
состояние. Что касается последнего, План-шони, это тот еще случай. Он
длинный, а оттопыренные уши придают ему вид вешалки. Белый халат болтается
на нем, как мокрое знамя вокруг древка.
Короче, пятеро стоящих передо мной типов не донжуаны. У всех в глазах
усталый лихорадочный блеск. Эти парни слишком много работают. Им бы
следовало раз в недельку наведываться на улицу Помп, к Баронессе, которая
держит самый клёвый бордель в Париже. У нее отборный персонал: по большей
части девицы из благородных, которых вы не застанете там между пятью и
семью часами дня, потому что они пьют чаёк в Сен-Жермене. Есть даже
негритянка, дочь короля. Она пользуется большим спросом из-за своих форм...
Я пожимаю клешни всем пятерым. Они бросают на меня равнодушные взгляды и,
не обращая больше внимания, торопятся в столовую. Я следую за ними,
окруженный Тибоденом и Мартин.
В глубине парка стоят домики, о которых мне рассказывал профессор.
Это два сборных бунгало, кстати, довольно приятные на вид. Они состоят из
пяти спален и гостиной с телевизором, радио, проигрывателем, баром и
мягкой софой.
Нечто вроде официанта подает еду, и делает он это, не слишком заботясь о
правилах хорошего тона. Эта обезьянья задница никогда не слышал о
существовании мыла, несмотря на бешеную рекламу некоторых его сортов. Он
грязный, как помойное ведро, а его Шмотки затмевают прикиды всех клошаров.
На нем свитер с закатанным воротом, поверх которого он напялил шерстяной
жилет. Рукава засучены, а на лапы надеты резиновые перчатки, чтобы
защитить их от контакта с водой.
Подавая еду, он курит вонючий бычок и без колебаний окунает большой палец
в тарелки. Интересно, где это профессор откопал такой экземпляр? Может, он
его бывший ординарец?
В меню суп из консервированного омара и холодный цыпленок, слишком долго
хранившийся в холодильнике. Его мясо совершенно дряблое, к тому же его
очень мало. Но майонез - это самое ценное приобретение человека после
приручения лошади, даже если он в тюбиках.
Потом следует пересоленный салат... Добавьте к этому сыр, как будто из
гипса, вялый банан, дешевое красное вино, и вы получите отличную жрачку.
Из-за стола я встаю с расстроенным желудком. Господа начинают курить в
креслах. Дюрэтр садится за пианино (я забыл вам сказать, что там есть и
пианино) и начинает играть Шопена, как будто поставил себе цель непременно
заставить нас расплакаться. Во время этого сольного концерта Мартин
бросает на меня многообещающие взгляды. Она поддается очарованию музыки и
живет сегодняшним днем, как и все женщины...
Через час, в течение которого господа изысканно скучали, дается сигнал
"отбой".
Профессор, Мартин и я, пожелав всем спокойной ночи, идем через лужайку на