"Сан Антонио. Травля." - читать интересную книгу автора

и по коридору направился в вагон первого класса.
Поезд был почти пуст. Я выбрал свободное купе и устроился у двери в
коридор, прижавшись спиной к спинке дивана. Мне было достаточно задвинуть
штору из массивного драпа, закрывавшую стекло, чтобы стать невидимым из
прохода. Если ищейки будут прочесывать поезд, останется пятнадцать шансов
против одного, что они ограничатся просто заглядыванием снаружи...
Я ждал с судорогой в горле. У настоящего полицейского есть своего рода
внутренний метроном, который начинает функционировать в мозгу, как только
появляется чувство опасности.
Я ждал. Разум говорил мне, что ничего не должно со мной случиться, но мой
инстинкт выл сиреной в мои веера: атас!
Прошло несколько минут. Пассажиры садились в вагоны. Я слышал, как они
устраивались в соседнем купе и чирикали на швейцарско-немецком. Где-то
заплакал малыш (тоже по-швейцарско-немецки). Толчки... Крики...
Прерывистое дыхание... Короче, прекрасные звуки вокзала. Прекрасные,
потому что это звуки жизни! Звуки, которые опьяняют.
Я чувствовал себя жалкой дрожащей былиной. В животе у меня бурчало, и
внутренний холод стянул мне лицо. Я ждал... Я бросил косой взгляд на часы.
Они, хоть и не швейцарские, но все-таки показывают время.
Я установил, что мой экспресс отправляется через тринадцать минут. Будем
надеяться, что это число не преподнесет мне сюрприза... Заранее предвкушаю
вздох облегчения, который я испущу после пересечения границы.
Ох, ребята! Какое избавление! Я вытянусь на диване и расслаблюсь. Ведь в
конце концов, за последние двадцать четыре года мне не пришлось слишком
много отдыхать! Меня травили и заточали... Я убил человека, спровоцировав
перед этим автокатастрофу... Я... Я поднес руку к бумажнику. Я не только
выполнил мой долг, но и похитил сто миллионов у наших врагов...
Удастся ли мне пересечь эту границу? У служащих соответствующего заведения
есть полное мое описание. С каждым часом они уточняют мой портрет.
Свидетелей убийства полно: сдающие на прокат машины; служащие в отеле, где
я снимал каморку, которой не воспользовался; официантка в баре аэропорта,
- все они составят мой словесный портрет лучше, чем он существует в
природе.
Вдруг я ощутил удар в затылок, услышав шаги в коридоре. Шаги, которые
останавливались у каждого купе... Я слышал, как открываются и закрываются
в полной тишине двери. Сомнений нет... это патруль... Я постарался
сделаться совсем маленьким! Если так будет продолжаться, я превращусь в
обивку дивана. В настоящий момент это была моя голубая мечта.
Шаги приближаются. Я вижу, как зашевелилась ручка двери. Сильная рука
потянула ее назад и дверь резко открылась. Я закрыл глаза и сделал вид,
что сплю... Сквозь опущенные ресницы я разглядел два суровых лица. Это
были два полицейских, замеченные мною в буфете.
Они разглядывали меня. Один из них вошел в купе. Другой остался в дверях.
Тот, что вошел, дотронулся до моей руки, что-то говоря по-немецки. Я
вздрогнул, как только что проснувшийся человек. Я ему выдал очаровательную
улыбку девять на двенадцать. Затем, вернувшись к суровой действительности,
я вытащил мой билет и протянул его ему, вроде бы не понимая его требований.
Номер не прошел. Здоровяк был слегка сбит с толку. Было видно
невооруженным взглядом, что он не из тех, кто забывает. Он спросил мнение
своего коллеги, который был посообразительнее. Тот закивал головой, что