"Октавиан Стампас. Семь свитков из Рас Альхага или Энциклопедия заговоров ("Тамплиеры" #6) " - читать интересную книгу автора

остальные - на тосканском диалекте четырнадцатого столетия. Специально для
читателя, малознакомого с историческими реалиями той эпохи, записи разбиты
на части, поименованные местами происходящего действия и соответствующими
датами.
Следует особо отметить, что Первый свиток открывается стихотворной
строкой, написанной на латыни и принадлежащей перу великого Данте. По его
первоначальному замыслу именно такими словами должна была начинаться
"Божественная комедия". Эта латинская строка служит вполне "законным"
эпиграфом для всей рукописи, поэтому мы сочли возможным предварить ею весь
текст.
Искренне Ваш
Октавиан Стампас


Ultima regna canam, fluido contermino mundo...*
[Я воспою отдаленные царства, пределы коих - над безднами вод...]
Dante Altghieri'

СВИТОК ПЕРВЫЙ
РУМСКИЙ СУЛТАНАТ
Начало осени 1307 года

Лежа на спине вроде опрокинутой черепахи, в плачевном бессилии
созерцал я сияние загадочного светила. Не похожее ни на солнце, ни на луну,
оно висело надо мной во тьме более густой и черной, чем смола драконового
дерева.
Мои тщетные попытки пошевелиться кончались только сильной дрожью в
конечностях, головной болью и приступами тошноты, как случается после
чересчур обильного возлияния. Мне ясно представлялось одно: до такой
степени дурмана я не доходил еще ни разу в своей жизни.
Итак, не в силах справиться с телом и членами, я решил овладеть своим
рассудком. Сначала я никак не мог вспомнить, каким же вином наслаждался
перед тем, как впасть в забытье и очнуться под неизвестным светилом в
неизвестный час ночи. Затем оказалось тайной то место, где столь
неумеренное пиршество могло происходить. И наконец наступили самые ужасные
мгновения, когда, покрываясь холодным потом, я стал постепенно осознавать,
что не способен назвать ни своего имени, ни даже языка, на котором завел со
мной беседу мой внутренний голос.
Судорога пробежала по моему телу, словно душа пыталась вырваться из
оков беспамятства и телесной муки и скорее воспарить из тьмы в сферы более
близкие ко Всемогущему и Всемилостивому.
Однако та судорога, напротив, несколько взбодрила меня, вернула мышцам
часть отнятых сил, а конечностям - их обычные свойства.
Я лихорадочно ощупал себя, надеясь обнаружить какой-нибудь памятный
знак на своей одежде, но, увы, как мой мозг оказался лишенным всех одежд
обычной человеческой жизни за исключением собственно рассудка, так и мое
тело оказалось оставленным на холодном и безжизненном камне без всякой
положенной ему защиты, за исключением плотной повязки на чреслах и
какого-то шнурка с петлей на левом запястье.
Между тем, рассудок хладнокровно внес своего господина в разряд