"Октавиан Стампас. Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) " - читать интересную книгу автора

ахнули, увидев обнаженную Евпраксию. Ослепнув от ужаса, я бросился вперед,
но меня схватили, скрутили мне руки.
- Свяжите его! - услышал я голос Генриха. Меня понесли в дальний конец
зала, связали там и бросили на пол. Я бился изо всех сил, но множество рук
держало меня, и я слышал, как мои друзья уговаривают меня, что ничего
хорошего не будет, если мы затеем скандал. Связанный я видел, как все
смотрят на опозоренную голую Евпраксию, и видел также, что она на диво
хороша, ведь втайне я так давно уже мечтал увидеть ее нагую... Мечтал, но
не так, не так ужасно.
Ее тоже крепко держали, потому что она вырывалась, а в это время на
нее надевали стальной дамасский пояс, продевали приделанные к нему
приспособления между ног, застегивали замок. Я рычал от бессилия, Дигмар и
Маттиас меня успокаивали. Потом я увидел, что Димитрия тоже связали и тоже
положили в сторонку, чтобы не мешал.
- А ведь хороша у меня женушка, ничего не скажешь,- куражился Генрих,
и в это мгновение, если бы только меня развязали, я готов был рубить его на
мелкие кусочки своим Канорусом. Не то, что проткнуть, как Гильдерика, а
рубить и рубить, покуда ничего не останется, чтобы неоткуда было
раздаваться сатанинскому хихиканью.- Полюбуйтесь на нее разок в жизни,-
говорил Генрих,- какая она изящная, свеженькая. Смотрите, на третьем месяце
беременности у нее совсем не видно животика. Конечно, она могла бы еще не
одного любовника пригреть, покуда ее не разнесет во все стороны. А ведь
Гильдерик был красавчик. Но отныне она опечатана, вход закрыт. Вот тут есть
лишь три дырочки величиной с вишневую косточку, для стока. Изнасиловать ее
может теперь разве что только мышонок или кузнечик.
- Правду говорят, что в него бес вселился,- пробормотал стоящий около
меня Адальберт.
- Довольно, государь, уведите ее,- прозвучал голос Рупрехта. Остальные
голоса поддержали это требование.
- Полагаете, она достаточно наказана? - разочарованным тоном произнес
император.- Ну что же, vox populi* [Глас народа (лат.).], как говорится.
Левенгрубе, Лоцвайб, уведите императрицу Адельгейду. Да смотрите, не
распускайте руки и не затискайте ее по пути.
Евпраксию увели под его дикий демонический хохот. Я обратил внимание
на Конрада. Он стоял возле камина и смотрел внутрь него с самым мрачным
видом. И я понял, что Конрад - хороший человек, а его отец - человек
скверный, смрадный, жестокий и заблудший. Мне хотелось зубами рвать веревки
от осознания того, что я нахожусь на службе у негодяя, которого доселе
считал одним из величайших... да нет, величайшим государем нашего времени.
Генрих приказал всем рассаживаться на свои места и продолжать пир в
честь чудесного избавления Адельгейды от смертной казни и от всех будущих
измен. Первый тост он предложил за еврея Схарию, который доставил ему
замечательное дамасское изделие. Годфруа Буйонский обратился к императору с
просьбой от всех рыцарей Адельгейды разрешить им покинуть пир. Генрих
рассердился, но махнул рукой:
- Ладно, идите к чорту. И киевлянина можете забрать. А вот Зегенгейма
приказываю оставить. Эй, слуги, отнесите вон того связанного рыцаря в
какую-нибудь соседнюю комнату, уложите поудобнее и дайте ему проспаться, а
то он хлебнул лишку и как всегда хочет кого-нибудь проткнуть своим глупым
мечом.