"Октавиан Стампас. Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) " - читать интересную книгу автора

взором свою ночную гостью и хмыкнул: - Впрочем, это не женщина. Но не
важно! Я оскорблен! Где мой меч? Немедленно драться!
- Смею вам напомнить, что поединок между нами должен был состояться
при первых лучах зари на песчаной пустоши, куда вы не соизволили явиться,-
произнес я, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, настолько смешно
выглядели Гильдерик и его случайная подружка.
- Ах вот что! - воскликнул Гильдерик.- Ложь! Мы должны были драться
как только солнце хорошенько встанет над землей. Впрочем, я готов проткнуть
вас. Зигги! Собирайся, мы идем драться на пустыре с этими щенками.
На всякий случай - вдруг да он снова свалится и уснет - мы решили
подождать его на улице около дверей дома. Он появился в сопровождении двух
слуг, оруженосца и черноволосой страшилки, с которой у него еще произошел
недолгий диспут. Гильдерик уверял, что он ничего ей не должен, поскольку
был пьян и ничего не получилось. Мало того, это она ему должна за ночлег. В
конце концов, бедную ведьмочку отогнали прочь пинками, и мы отправились на
пустырь.
Со стороны трудно было подумать, что наша прогулка носит
недружественный характер. Мы с Гильдериком шли рядом, и я слышал, как он то
и дело вздыхает и постанывает от похмелья. Меня и самого мутило, но я
старался изо всех сил держаться и мысленно повторял Христову молитву,
чувствуя, что она помогает мне. Сзади шли наши оруженосцы, и я с
возмущением прислушивался к их беседе. Они говорили о ценах, о каких-то
бабах, к которым намеревались вместе наведаться, еще о чем-то, совершенно
не относящемся к поединку, в котором по всем правилам они должны были
драться между собой наравне со своими господами. Особенно меня потрясло,
когда Аттила шепотом сказал:
- Ты уж не сердись, если я тебя нечаянно пораню.
- И ты,- отвечал ему Зигги.
Хороши же! Я оглянулся и строго посмотрел Аттиле в его плутовскую
рожу, на что тот улыбнулся мне самой ангельской улыбкой. Тут мне
подумалось: в общем-то хорошо, что они так договорились, поскольку кольчуга
на Аттиле была плохонькая, не то, что на Зигги, да и щит совсем старый.
Гильдерик и его оруженосец были экипированы на славу, у Гильдерика даже
кольчужные штаны. Прощаясь со мной, отец сказал: "Если ты окажешься хорошим
воином, со временем сам справишь себе и хорошие доспехи, и хорошее оружие.
А если плохим, ни то, ни другое тебе все равно не понадобятся". Так что
шлем, кольчуга и щит были на мне не лучшего качества, но зато меч... Отец
отдал мне свой самый лучший меч. Лишь в некоторых местах он был зазубрен,
крепкий, длинный, одновременно и легкий, и тяжелый. На рукоятке у него было
выгравировано имя, и очень подходящее - "Canorus"*. [Звонкий, певучий
(лат.).]
И вот, мы снова пришли на пустырь. По-прежнему стояло чудесное утро, и
я не чувствовал горячего желания драться и убивать, в то время, как поют
птицы, просыпается летний день, все вокруг ликует и благодарит господа за
радость жизни. Лишь после нескольких первых ударов, коими мы с Гильдериком
обменялись, меня будто случайно осенило, что мы не балуемся и не просто
упражняемся в искусстве владения мечом, что один из нас может убить другого
насмерть, и этим убитым вполне могу оказаться я. В ту самую минуту, когда я
осознал это, Гильдерик, собравшись с духом, принялся яростно нападать на
меня,, нанося мощные удары, щит мой трещал, Канорус пел, и мне приходилось