"Иван Фотиевич Стаднюк. Человек не сдается " - читать интересную книгу автора

военврача Велехова. - Впрочем, об этом начсандив доложит. Подсчитали потери,
товарищ Велехов?
- Одиннадцать убито и сорок ракено, - уверенно ответил начсандив.
Взгляд Любы чуть оживился, и она толкнула локтем Савченко.
- Велехов - отец Ани... - и зажала ладонью рот, заметив, как Савченко
приложил к губам палец.
- Так, так... - задумчиво произнес Рябов. Наступило тягостное молчание.
Его нарушил Маслюков:
- Редактор газеты Лоб погиб... Младший политрук Маринин тоже...
Маринина танк подмял...

22

Солнце уже поднялось высоко. Давно улеглась пыль на дороге после
прошедшей автоколонны. Только тогда тронулась с места машина
техник-интенданта Либкина. Катилась она легко и быстро по широкому, ровному
проселку. Вокруг стояла зловещая тишина. От земли, увлажненной росой,
поднимался теплый, еле уловимый пар, неся с собой запахи ромашки и полыни.
Как будто бы и не было пыльных людных дорог, не было ночного боя.
На душе у Маринина муторно. Где враг? Не столкнуться бы вот так - один
на один, внезапно... Где колонна?..
Вскоре машина поднялась на пригорок. Впереди раскинулась широкая
лощина, посреди которой сверкал ручей. Вниз к ручью коленом спадал тракт. Он
стлался через мосток и там, далеко, на противоположном склоне, поднимался
вверх. Вся дорога по эту сторону ручья на два - три километра была запружена
машинами. Влево, на примыкавшем к тракту небольшом проселке, сгрудилась
вторая автоколонна. Все - без движения.
В чем дело?
"Пикап" техник-интенданта Либкина пристроился к хвосту колонны. Шофер
побежал вперед выяснять обстановку. И тут же вернулся.
- Мост диверсанты повредили, - сообщил он. - Ремонт заканчивается.
Через час колонна двинулась вперед. Но это была уже другая колонна, не
та, которую увел после боя старший батальонный комиссар Маслюков. В машинах,
ехавших на восток, теснились главным образом женщины, ребятишки и раненые
красноармейцы. Ехали без остановки несколько часов. Объезжали по проселочным
дорогам занятый немцами Дзержинск. Машины тряслись [112] по кочкам,
переваливали кюветы и уходили в поле, чтобы выехать на другую дорогу.
Прислонившись спиной к кабине, Маринин прислушивался, как ныла рана.
Туго стянутая бинтами нога особенно не беспокоила, если машина шла ровно. Но
при толчках Петру казалось, что на больное место давят чем-то тупым.
Наконец колонна выехала на ровную дорогу. Дзержинск остался позади. И
вдруг мотор машины опять закапризничал - зачихал, стал оглушительно
стрелять, тянуть рывками. Съехали на обочину. Шофер начал копаться в моторе.
А время шло. Давно промчалась мимо последняя машина. Кончился день,
наступила ночь. Вокруг стояла необычайная для этих дней тишина. Только
где-то высоко прерывисто гудели немецкие бомбардировщики, а в стороне Минска
тяжело бухало. Маринин видел, как там устремлялись в ночное небо пунктирные
дорожки трассирующих пуль.
Наконец мотор машины заработал, и "пикап" тронулся с места. Через
полчаса догнали длинную вереницу подвод с узлами, чемоданами, среди которых