"Иван Фотиевич Стаднюк. Человек не сдается " - читать интересную книгу автора

злобным, численно превосходящим врагом продемонстрировали горячую любовь к
Советской Родине, безграничную преданность Коммунистической партии и
Советскому правительству. В числе соединений, сохранивших боеспособность,
упоминалась и дивизия полковника Рябова.
В подтверждение этих слов старший батальонный комиссар Маслюков
рассказал собравшимся и о том, что сегодня ночью работник политотдела
дивизии младший политрук Маринин вывел из вражеского тыла крупный отряд
бойцов и вынес с собой знамя танковой бригады, прославившейся в боях с
фашистами близ границы.
И сейчас, когда враг рвался через Березину, где на основных участках
его встретил сплошной фронт советских войск, Военный совет призывал:
"Не щадить крови и самой жизни во имя победы над врагом. Советская
Родина в смертельной опасности!.."

30

Пять месяцев идет война.
Долгими днями лежала Люба на больничной койке - безмолвная,
замкнувшаяся в себе. Иногда тишину [161] палаты пробуждала песня, робкая,
как первый ручеек весны, грустная. Это пела Люба. По вибрирующим ноткам ее
мягкого голоса, по скорби, гнездившейся в уголках туб, медсестра Наташа
догадывалась, что мысли, одна не радостней другой, бередят душу подруги. Но
больше Люба молчала, и Наташа не знала, как развлечь ее, чем утешить.
Медсестра Наташа - худенькая, остроплечая девушка с маленькими юркими
глазками на веснушчатом курносом лице. Такой запомнила ее Люба Яковлева,
когда они вместе всего лишь один день работали в госпитале. Знала еще, что
Наташа бойка на язык и неутомима в споре.
И вот эта Наташа стала для ослепшей Любы самым близким человеком. Она
привезла Любу с фронта в Москву - в клинику знаменитого профессора-окулиста.
И уже сколько месяцев они неразлучны. Любе казалось, что рядом с ней -
совсем другая Наташа. Не верилось, что у той языкатой и вездесущей Наташи
может быть такой голос, полный искренней душевной доброты и ласки.
Сегодня день какой-то особенный. Люба чего-то ждала. На душе было
тревожно и тоскливо.
- О чем ты все думаешь, Любашенька? - спросила Наташа, откладывая в
сторону клубок шерстяных ниток и недовязанную варежку. - Почему не хочешь
поговорить со мной? Или пой лучше. А то прямо плакать хочется...
О многом думала Люба. Часто до мельчайших деталей вспоминала те ужасные
минуты, когда горел госпиталь, когда она выхватывала из тлеющих постелей
тяжело раненных, беспомощных людей... Если бы раньше покинул ее тогда страх
и она не убежала в окоп! Может быть, и горящий потолок рухнул бы лишь после
того, как она успела вынести последнего раненого...
Где-то в потайном уголке души Любы теплилась надежда, что профессор
вернет ей зрение. С этой надеждой легче было жить. Вот только Наташа...
Милая Наташенька! Она все время старается утешить Любу... Не надо!.. В
утешениях подруги, в ее робком голосе сквозили жалость и неверие в то, на
что так надеялась Люба.
В палату часто заходил ассистент профессора. Люба угадывала его по
шаркающим шагам, резкому запаху тройного одеколона, по нарочито уверенному
голосу.