"Брайан Стэблфорд. Ангел боли ("Дэвид Лидиард" #2)" - читать интересную книгу автора

находился в яви.
Ему часто виделся Сатана, но он знал, что Сатаны не существует. Сатана
из его снов был символом его самого, а Ад, в котором тот был заключен,
являлся символом его болезненного тела.
Его жизнь несложно было сравнить с Адом, с его неутихающим пагубным
огнем боли. Тем не менее, со временем можно привыкнуть к чему угодно, даже к
адскому огню. А тот, кто храбр, любознателен и целеустремлен, может
набраться сил и для исследований, планов и действий, даже если он окружен
адским пламенем.
Дэвид Лидиард был храбр, любознателен и целеустремлен.
Мир снов Дэвида Лидиарда не был так же стабилен и знаком ему, как мир
его яви, однако сны влияли на него настолько сильно, что стали практически
частью реальности. Мир видений был запутанным, разветвленный поток его
событий зачастую просто отказывался соответствовать правилам реальности, но
его явное влияние принудило Дэвида придать этим видениям статус жизненного
опыта в реальном мире.
Он уже давно потерял ценный дар забывать свои сны до пробуждения,
однако некоторые стороны опыта, приобретаемого им во сне, запоминать было
непозволительно. В реальном мире он был свободным человеком и благородным
господином своих слуг, но в мире сна сам оказывался слугой жестокого и
тираничного повелителя. В своей реальной жизни он был завзятым скептиком, но
в мире снов не мог отрицать существование, имманентность и гневные
приказания богоподобных существ - одно из которых держало его в рабстве,
используя как заложника в своих контактах с миром материи и человека.
Переплетение этих видений и кошмаров было не настолько сумасшедшим,
чтобы не отметить определенные места и пейзажи, которые его спящему "Я"
представлялась вполне материальными, сотворенными из песка и камня, кирпича
и цемента. В его снах были места, к которым он мог возвратиться снова и
снова, существа, чьи лица и обстоятельства оставались неизменными.
В отличие от настоящего тела, его ночное "Я" могло плавать и летать;
ему была дарована некая магия. Но и при этом камень в его снах был жестким и
тяжелым, песок грубым и горячим, сам мир, в котором он часто бродил и иногда
летал, был столь же прочным и неподатливым, как тот, с которым Дэвид
встречался в дневное время.
Благодаря этому Дэвид Лидиард на собственном несчастном опыте узнал
истинность того, о чем говорил философ Беркли: материя есть отвлеченная
идея. Он не мог отрицать материальность мира, в котором действовало его
бодрствующее "Я", также как и материальность мира, в котором действовало его
спящее "Я". И пусть мир сновидений Дэвида Лидиарда существовал только в
представлениях его потаенного подсознания, тем не менее, он предъявлял те же
доказательства своего постоянства и реальности, что и повседневная
действительность, с которой Лидиард сталкивался по пробуждении.
Он знал, что остальные переживают свои сновидения иначе; они не
встречают в снах постоянства и прочности и потому вполне рационально
приходят к мысли, что сны лишь живой фантом воображения. Для таких людей
прочность яви уникальна и не зависит от людских представлений о ней. Такие
люди считают точку зрения Беркли неудобной и легко позволяют себе впасть в
заблуждение, считая, что могут опровергнуть её, пнув камень и убедившись в
болезненности этого действия.
Увы, подобные эксперименты не приносили Дэвиду Лидиарду утешения. Для