"Норман Спинрад. Схватка" - читать интересную книгу автора

тупик. Гарри Уинтергрина ответ компьютера не только не обескуражил - он
его вдохновил.
Решительным жестом он исключил из понятия "спонтанная ремиссия" весь
окружающий мир, в том числе и всю Вселенную. Таким образом из факторов,
имеющих к ней отношение, остались только его собственное тело и психика,
как бы парадоксально это ни звучало.
Теперь он восстал на борьбу с собственным миром, со Вселенной внутри
себя. Он снова засел в аптеке, где приготовил адское зелье, которым
заполнил огромный шприц. В эту смесь вошли: новокаин, морфий, кураре, влют
- редкий среднеазиатский яд, вызывающий временную слепоту, ольфакторкен -
чрезвычайно редкое снадобье, отбивающее запах (им пользуются на фермах,
где выращивают скунсов), тимпанолин, временно лишающий слуха (он помогает
Сенаторам на некоторых заседаниях); кроме того, в смесь вошла большая доля
бензедрина, плюс еще семь наркотических веществ, запрещенных законом, и
Бог знает что еще. Кроме того, в зелье вошли глаз тритона и палец собачьей
лапы - истинное варево ведьмы!
Приготовив снадобье, Уинтергрин улегся на самую удобную тахту, протер
спиртом кожу над веной у левого локтя и всадил в себя содержимое шприца.
Сердце заработало, как поршень, кровь закипела, разнося всю эту химию
по всему организму. Новокаин убил чувствительность тончайшего нерва;
морфий заглушил всякую боль, влют ослепил пациента, ольфакторкен притупил
обоняние, тимпанолин сделал его глухим, как пень, яд кураре парализовал.
Уинтергрин стал заключенным внутри самого себя. В эту тюрьму не мог
пробиться ни один внешний раздражитель, для него наступило состояние, при
котором все органы чувств полностью отключены, осталось лишь страстное
желание впасть в блаженный обморок. При всей своей железной воле
Уинтергрин не смог бы остаться в сознании без посторонней помощи, - ее
оказал бензедрин, не давший ему уснуть навеки.
Пациент бодрствовал, все понимал, но был совершенно один в мире
собственного организма; не было никаких внешних впечатлений, которыми он
мог бы себя занять.
А потом заработали медикаменты, вызывающие галлюцинации: сначала одно
средство, потом в паре с другим, как удары хорошего боксера-тяжеловеса.
При всей заторможенности чувств, центры головного мозга Уинтергрина
остались активными, и на них пала вся нагрузка информации, поставляемой
галлюциногенами. Перед мысленным взором Уинтергрина поплыли призрачные
силуэты, замелькали цветовые пятна, какие-то фигуры, не имеющие ни образа,
ни имени. Он слышал странные звуки, похожие то ли на перекличку духов, то
ли на вопли сумасшедших. В мозгу его проносились немыслимые понятия, тело
то сжимали, то рвали на куски несуществующие силы. Сенсорные центры мозга
Уинтергрина напоминали мощный радиоприемник, настроенный на безумный
оркестр; его наполнили бессмысленные ощущения - слуховые, зрительные,
обонятельные и даже плотские.
Лекарства заглушили чувствительность пациента, но бензедрин держал его
в сознании, а то, что он сорок лет был Гарри Уинтергрином, позволило ему
сохранить рассудок. В течение длительного времени он пытался избежать
самого плохого, зацепившись хоть за что-то в этой странной окружающей
антисреде. Постепенно, сначала нерешительно, а потом со все большей
уверенностью Уинтергрин начал овладевать ситуацией. Его мозг начал
конструировать неправдоподобные, но полезные аналоги действий, которые не